А теперь он сидит в темнице.
— Как ты думаешь, что отец с ним сделает? — спросила Клэр у матери.
— Поступит, как пожелает. Клэр, ты не должна опять встревать.
Нет, этого она больше не сделает — слишком опасно. Но она может поговорить с Бернардом и убедить его отказаться от своего требования. Он ведь уже отказался от части вознаграждения, то есть от нее.
Клэр подавила необоснованную обиду от того, что Бернард с такой легкостью забыл про нее. Но через три недели она станет женой Юстаса Маршалла, лорда, у которого изысканный двор в великолепном замке. Чего ей еще желать? Она будет проводить дни как хозяйка дома Маршалла, а вечерами ее ждут развлечения: поэты и трубадуры.
Маршалл был влиятельным лордом, красивым мужчиной с рыцарскими манерами. Для женщины это клад.
Теперь ей необходимо сначала убедить Бернарда Фицгиббонза отказаться от его требований, а затем уговорить отца не наказывать Бернарда, что может навлечь на Дассет обоюдную кару: церкви и властей. Трудная задача.
Клэр вернула матери чашу и сказала:
— Я отнесу Фицгиббонзу поесть. Возможно, мне удастся склонить его к разумному решению.
Леди Леона с беспокойством посмотрела на дочь.
— Ох, Клэр, не стоит тебе этого делать.
— Отец пока отсутствует, а я потороплюсь. — Она поцеловала мать в щеку. — Не волнуйся — все будет хорошо. Вот увидишь.
— Ну, ты своего добился. — Эдгар защелкнул железный наручник на запястье Бернарда. — Сеттон долго будет неистовствовать. Как теперь твоя голова?
— Болит. — Бернард осторожно дотронулся до затылка — там образовалась шишка, но кровь уже не текла. — Зачем Генри так сильно меня ударил?
— Да он тебе жизнь спас. Если бы ты бросился на Сеттона, то наверняка задушил бы его.
— Я не собирался причинять ему вред.
— А нам всем показалось, что ты хочешь задушить его светлость. Скажи спасибо, что Генри не треснул тебя еще раз, это леди Клэр его остановила. — Эдгар улыбнулся. — Как ты понимаешь, старого стервятника нам не жаль, но наша обязанность — охранять его.
Клэр. Это она назвала его по имени? Странно, что она здесь, в Дассете, раз вышла замуж, а не в Хантингтоне с Юстасом Маршаллом. Хорошо бы поблагодарить ее за то, что спасла его от второго удара.
— А где Джулиус? — спросил он у Эдгара.
— В Италии. Уже несколько месяцев.
— В Италии? — Бернард упал духом. — А когда он вернется?
Эдгар пожал плечами.
— Понятия не имею. Почему тебя это интересует?
— Да потому, что с Джулиусом можно разумно разговаривать.
— Да, конечно. Но его сейчас нет.
Бернард со вздохом опустился на грязный пол и уперся головой в каменную стену.
— Старик стал еще злее…
— Да. Особенно последние два года. Слушай, мне надо идти. Когда закроют ворота, я принесу тебе поесть, и мы опять поговорим.
Клэр стянула с кухни толстый ломоть желтого сыра, окунула в соус с перцем несколько кусков жареной свинины и вложила все это в четверть каравая белого хлеба. Взяв кубок крепкого красного вина, она отправилась в подземелье замка.
Она бывала там ребенком, когда играла с братьями и сестрой в прятки.
Как жаль, что Джулиуса нет дома! Старшему брату всегда удавалось утихомирить отца. И вот теперь это выпало на ее долю.
Клэр спустилась по темной винтовой лестнице, стараясь не задеть факелы, освещавшие ей путь. Чем ниже она спускалась, тем отвратительнее становился запах — она приближалась к темнице, где отец обычно держал узников, виновных как в мелком воровстве, так и в убийстве. Там теперь сидел Бернард. Но Бернард не совершал преступления — он всего лишь поспорил с отцом. Если Бернард попросит прощения и откажется от своих требований, то отец может выпустить его и даже позволит занять подобающее ему место среди рыцарей Дассета. Хорошо бы отец поймал кабана — успешная охота улучшила бы ему настроение.
Внизу лестницы Клэр отворила тяжелую дубовую дверь, не удивившись тому, что она не заперта, поскольку узников приковывали цепью к дальней стене. Факелы по обе стороны двери бросали неяркие отблески на дыбу, стоящую на грязном полу поперек большого помещения, и на другие орудия пытки: цепи, кнуты, ножи и клещи.
Клэр вздрогнула и отвернулась. От ужасного запаха крови и испражнений тошнота подкатывала к горлу.
Около дальней стены на полу, согнув в коленях ноги, сидел человек. Одну руку он заложил за голову, а вторая свисала с цепи наручника. Лишь по плащу можно было догадаться, кто это.