На следующий день Рамон был весел и беззаботен, как обычно, и Ана не сомневалась, что ночью у них все получится. Вместе с четой Аргосо, Иносенте и Эленой они отправились на вечернюю мессу, а потом пообедали в ресторане с видом на гавань. Однако, когда молодожены оказались в постели, не последовало никаких ласк, долгих страстных поцелуев, жарких бесстыдных объятий. На этот раз они даже не разговаривали. Войдя в комнату, Рамон немедленно потушил лампу, забрался на Ану, раздвинул коленями ее ноги и овладел женой. Потом, точно так же как и предыдущей ночью, сказал спасибо, отодвинулся на свою половину кровати и заснул.
Утром они получили известие от дона Эухенио. Планы, касающиеся переезда, были нарушены: их судно попало в шторм на обратном пути в Испанию и теперь нуждалось в серьезном ремонте. Можно было добраться до Пуэрто-Рико на одном из грузовых кораблей компании, но он мог взять только трех человек и пару сундуков.
— Что нам теперь делать? — волновалась Леонора. — Мы все не поместимся! Я уже отправила почти всю мебель. И я не могу бросить арфу!
— Вы, папа и Элена поплывете, как и предполагалось. А мы с Рамоном и Аной пока останемся, — предложил Иносенте. — И мы отправим вашу арфу и все остальные вещи, для которых сейчас не хватит места. А затем последуем за вами при первой возможности.
— Хорошее решение, — признал Эухенио.
— Это именно то, чего я опасалась, — чтобы мы оказались по разные стороны океана!
— Мама, разлука продлится самое большее пару месяцев, — пообещал Рамон.
— Я все устрою, — сказал Иносенте. — Не волнуйтесь.
Ни с Аной, ни с Эленой никто не советовался. 8 августа 1844 года, согласно договоренности, Элена, дон Эухенио и донья Леонора отбыли на Пуэрто-Рико. В тот же день Рамон объявил жене, что они переселяются к Иносенте, дабы не бросать брата в одиночестве до того дня, когда какой-нибудь корабль сможет отвезти их всех за океан. Арфу, мебель и сундуки отправили с разными судами, и каждые несколько дней либо Рамон, либо Иносенте справлялись в конторе «Маритима Аргосо Марин» о вероятных сроках отплытия, и всякий раз Ана досадовала из-за новой отсрочки.
— Сейчас там сезон ураганов, — напомнил ей Иносенте. — Навигация частенько прерывается из-за плохой погоды.
В течение последующих шести недель Ана, Рамон и Иносенте исследовали провинцию Кадис. Троица — Ана всегда посредине — прогуливалась вдоль морского побережья, фланировала по улицам и площадям, посещала верхом деревеньки у подножия холмов. Крестьяне заново отстраивали свои дома после карлистской войны, разорившей страну пять лет тому назад. Ане на глаза попадались в основном старики, женщины и дети. Кое-кто из деревенских встречал Рамона и Иносенте улыбками и приветствиями — они были рады снова видеть их, а те, кто на войне потерял мужей, сыновей или братьев, — злобными, презрительными взглядами. Для работы на фермах, виноградниках, в апельсиновых и оливковых рощах не хватало здоровых молодых мужчин, и огромные участки заброшенной земли зарастали травой и сорняками.
После пеших прогулок по городу или верховых — за его воротами — Рамон, Иносенте и Ана возвращались в почти пустой дом, принимали ванну и отдыхали. Одна из местных жительниц готовила еду, подавала, убирала, а потом, когда свечи оплывали полупрозрачными лужицами, оставляла их одних. Церковный колокол бил одиннадцать, Ана отправлялась в спальню и переодевалась в ночную рубашку. Через четверть часа входил Рамон. Или Иносенте.
Ана и не думала, что на самом деле выходит за обоих братьев, хотя не забыла тот игривый разговор при первой встрече. Об этом больше никто не говорил, однако уже в первые дни супружеской жизни Ана поняла: у нее появилось сразу два мужа. Поначалу, в темноте, близнецы вызывали в ней похожие ощущения, говорили одно и то же и овладевали ею с одинаковым нетерпением. Ни один из них не любил, когда ее прикосновения становились настойчивыми, будто ее блуждающие пальцы нарушали некие запретные границы. Братья обходились с ней учтиво, говорили ласковые слова, только вот у Аны возникало чувство, что во время своих визитов они не вполне здесь, в ее постели, словно все время думают о ком-то другом. За неделю она научилась различать, когда приходит Рамон, а когда — Иносенте. Рамон не переставая болтал в течение всего акта, как если бы ему было необходимо слышать собственный голос для достижения кульминации. Иносенте молча поднимал руки Аны кверху и прижимал к подушке, не давая возможности пошевелиться, разводил в стороны ее бедра и начинал двигаться вверх-вниз, вверх-вниз. Близнецы сопротивлялись ее попыткам изменить позицию «мужчина сверху, женщина снизу». Оба предполагали, что она не сможет и не должна получать удовольствие от близости. Оба стонали, испытывая оргазм, откатывались в сторону и до утра не подавали признаков жизни. После того как они засыпали, Ана часто подолгу лежала без сна, скучая по Элене.