Всю дорогу к Яковлевой Александра Леонтьевна и Алексей разговаривали о литературе, о новых знаменитостях, которые приобретали известность. О первом посещении Яковлевой Александра Леонтьевна писала Бострому: «Она — маленькая, толстенькая, уродливая женщина, похожа на лягушку. Сидели у нее две барыни, одна — сотрудница «Биржевых ведомостей». Яковлева не произвела на меня цельного впечатления, бог ее знает, умна ли она или глупа. Постараюсь воспользоваться ею, она обещалась познакомить меня с редактором «Детского отдыха», и насчет драмы я закинула удочку, посмотрим, что будет. Лелька остался мной очень доволен и объявил, что не ожидал от меня такой прыти, воображал, что я так себе, провинциальная барынька в обществе, а тут, на поди, пыль сумела в глаза пустить. Что он под этим разумеет — не знаю, но видно, что своей матерью очень доволен».
И только в следующий четверг Александра Леонтьсвна сделала первую попытку познакомиться с литературным миром Петербурга. На очередной четверг к Яковлевой она шла с надеждой пристроить свою драму «Право матери», насчет которой пока ничего не предпринимала, а именно ради ее постановки в каком-нибудь театре она и ехала сюда.
Зоя Юлиановна Яковлева, побывавшая у нее с визитом, обещала 18 декабря позвать к себе одного из управляющих Императорскими театрами и еще кое-кого, и Александра Леонтьевна будет читать свою драму. Зачем она согласилась подвергнуть себя такой нечеловеческой пытке, ведь целых четыре акта она будет под обстрелом чужих глаз, выдержит ли такое испытание? Пожалуй, только ради Лели она пойдет на такую муку. Надо показать ему, что литературой надо заниматься всерьез, а не от случая к случаю, как он это делает до сих пор.
Литературный четверг у Яковлевой разочаровал ее. Что ж интересного нашел здесь Лелюша... Ничего интеллигентного, просто светский салон. Народу много, а все какие-то отцветшие титулованные барыни, занимающиеся литературой, студенты вроде ее сына, какой-то моряк. Разбиваются парами, кучками. Общего разговора нет, а сама хозяйка мечется с озабоченным видом от одного к другому. Только одно интересное лицо и встретилось ей на этом вечере, некто Руманов, литератор-любитель из начинающих, но, как оказалось, с большими литературными связями. Между ними завязался интересный разговор, он говорил ей о своей статье, она — о своей драме и о том, что она будет читать ее в следующий четверг. Руманов пообещал прийти. Вот уже не так страшно, один уже наверняка будет слушать ее с интересом и сочувствием. А не может ли он вообще быть ей полезен? Во всяком случае, он указал ей какие-то пути для публикации ее книжки рассказов. К тому же заинтересовался сюжетом ее драмы. А это не так уж мало. Ох и хитра она стала. Жизнь прожить — не поле перейти. Сколько потеряно времени, сколько упущено возможностей, сколько отдано сил. И все ради счастья Лели.
Александра Леонтьевна тяжко вздохнула, вспомнив, как мало она занималась литературой, отдавая все свое время воспитанию сына. Что ж, ей есть чем гордиться. Неизвестно, будет ли он писателем, как она мечтает, но хорошим, полезным обществу человеком он станет. А это главное. Как время летит, а сколько еще надо сделать! Кажется, вовсе ни к чему ей идти на вечер в Горном институте, а надо: Яковлева устраивает там спектакль. И ей очень хотелось, чтобы была на нем Александра Леонтьевна. Пришлось ее уважить и пойти на вечер.
Алексей Толстой на вечер не пошел, чувствовал себя не совсем здоровым, а у Александры Леонтьевны знакомых никого не было, так что на вечер она пошла одна. И, конечно, скука была непролазная.
— Великолепия совсем никакого не было, — рассказывала она Алексею и Юле, вернувшись с вечера, — временами я забывала, что в Петербурге, думалось, не в Самаре ли я. Да что я! Зала нашего Коммерческого клуба не в пример красивее, выше и светлее, чем конференц-зал Горного института, построенного еще при Екатерине Второй. Правда, спектакль интересно поставлен. Сначала шли две пьески. Играли любители, очень слабо. Антракты были длинные, бесконечные. Третьей шла одноактная пьеса Яковлевой. Ну, думаю, если будет плохо, — беда моя. Не смогу я сказать ей комплимент. Но на мое счастье пьеса оказалась очень миленькая, живая, изящная, совсем для любительских спектаклей. Играли не любители, а артисты. Горняки руки себе отхлопали, вызывая артистов и автора. Я разыскала Зою Юлиановму в буфетной артистов и с удовольствием поздравила ее. Она познакомила меня кое с кем, к моему делу не относящимися. Поболтала с певицей, княжной Урусовой, дебютанткой, посмотрела, как в узкой, низкой и темноватой зале толкутся пары танцующих под оглушительные звуки военного оркестра, и поехала себе домой полегонечку. И вот я у вас.