Во время каникул в Самаре Алексей Толстой любил принимать участие в постановках какого-нибудь спектакля. И на этот раз большую часть времени он провел в подготовке спектакля по пьесе местной писательницы Ярошевской. Бостром тоже хлопотал об этой постановке, уж очень ему хотелось уважить своего ненаглядного Лелюшу. Так и проходили каникулы, весело и беззаботно.
Падение Порт-Артура
26 января 1904 года на Дальнем Востоке вспыхнула война. Япония давно готовилась к ней. Перевооружала свою армию, размещала военные заказы в Англии и Америке, в различных европейских странах. И все мало-мальски разбирающиеся в политической обстановке со дня на день ожидали войны. Только царские военные чиновники беспечно закрывали глаза на подготовку Японии к войне. Десять лет назад Япония разгромила Китай, но европейские государства во главе с Россией объединились против нее, чтобы отнять у нее плоды победы. Япония смирилась с этим, но только до поры до времени. И вот грянули выстрелы по русским кораблям. Началась осада Порт-Артура.
Алексей Толстой, разумеется, не знал всей подоплеки начавшейся войны. Он воспринимал ее, как и большинство людей его круга: царский манифест, опубликованный 28 января, не убедил его стать патриотом, и он был весьма далек от «географического патриотизма», каким страдал В. Брюсов.
Во всяком случае, когда в Питере стали упорно распространяться слухи о предстоящей войне с Англией и Америкой, слухи, имеющие под собой некоторые фактические данные, Алексей Толстой просит родителей узнать «у Светухина или от кого другого, не нужно ли ускорить посылку прошения об отсрочке или ввести в прошение какие-нибудь более уважительные причины, чем окончание курса. Я начинаю подумывать о том: дадут ли мне отсрочку?». 22 сентября 1904 года Александра Леонтьевна просит о том же Алексея Аполлоновича: «Алешечка, сейчас пришел Леля и говорит, что в институте до сих пор не получена бумага из воинского присутствия об отсрочке ему отбывания воинской повинности. Бумага из института и прошение посланы им 21-го июня. Пожалуйста, немедля сходи к Светухину и все разузнай, не вышло бы какого-нибудь недоразумения. Ему являться на призыв 1 октября».
И однако Алексей Толстой все время следил за драмой, которая развертывалась под стенами Порт-Артура. С гибелью адмирала Макарова дела там шли все хуже и хуже. Контр-адмирал В. К. Витгефт оказался беспомощным командующим. Только. 28 июня русская эскадра вступила с японцами в открытый бой. Чем бы закончилась битва, неизвестно, но адмирал погиб, и обезглавленная русская эскадра возвратилась в Порт-Артур.
Алексей Толстой сообщает об этом в Самару:
«До вас конечно дошли слухи о последнем бое под Порт-Артуром. У нас потоплен броненосец (одно слово Зачеркнуто. — В. П.) «Пересвет», ранен крейсер, а другой «Диана» взят японцами на буксир. Эту телеграмму не пропустили, боясь страшного возмущения в публике, но мне передал дядя, который читал ее в Министерстве. Вообще уже давно в Питере царит уныние и надежды — плохи».
2 февраля произошло событие, взволновавшее всех студентов Технологического института. Один из студентов-технологов сорвал резолюцию студенток Высших женских курсов, в которой предлагалось всем студентам бороться за отмену молебна в честь русской армии, начавшей военные действия против Японии. Столовая комиссия большинством голосов этот поступок студента расценила как антиобщественный и лишила его права посещать столовую. Дирекция решение не утвердила. Тогда столовая комиссия на заседаниях 13 и 14 февраля вынесла постановление не подчиняться распоряжениям дирекции. Учебный комитет института в свою очередь распустил столовую комиссию, а столовую закрыл с 17 февраля. Во всех этих событиях, как член столовой комиссии, участвует и Алексей Толстой.
В феврале же произошли волнения на Высших женских историко-литературных курсах Раева. «Знаете ли, что наделали курсистки? Чуть не побили Раева, устроили сходку, выразили порицание своим профессорам, пришлось закрыть курсы и учить наукам лишь избранных, притом с осторожностью и потихоньку», — писал Александр Блок 23 февраля 1904 года.
Но даже и эти события не так уж близко задевают Алексея Толстого.
В одном из писем, относящихся к этому времени, Алексей сообщает, что́ произошло в его жизни за последнее время. Характерно, что о войне он пишет как бы между прочим, походя, наряду с другими повседневными событиями.
«Во I-х у Михайловского я был и не застал; написал ему письмо и поеду вторично. Во II-х живы и здоровы и готовимся к экзаменам. У нас тоже весна и становится иногда очень тепло, везде грязь и потоки. Студенты немного закопошились, но в общем довольно слабо и натянуто. Война у нас заняла отдельное место в печати и все уже относятся к ней, как к ежедневным интересным новостям. Только тетка волнуется и служит панихиды по усопшим воинам.