— Так редко видимся. И с отцом повидаешься, он переехал ко мне, в Коровино.
— Летом нам так трудно вырваться, — сказала Александра Леонтьевна, — а зимой боюсь за Алешу, как бы не простудить, ведь больше двухсот верст ехать...
Иногда Александра Леонтьевна выезжала в Москву и Петербург для устройства своих рассказов и повестей в столичные журналы и издательства. Чаще всего хлопоты не приводили к положительным результатам, но иной раз ее рассказы и повести принимали к публикации. Вышла ее детская книжка, за которую она получила премию, и в издательстве и типографии М. М. Стасюлевича книга «Захолустье», в которую вошли повести «Изо дня в день» и очерк «День Павла Егоровича».
Все эти годы Александра Леонтьевна и Алексей Аполлонович жили то в тихом уездном городе Николаевске, то в степном хуторе Сосновке. В повестях, вошедших в книгу «Захолустье», отразился ее жизненный опыт, накопленный в захолустном уездном Николаевске.
Как-то само собой сложилось об Александре Леонтьевне Толстой-Бостром-Тургеневой не очень-то лестное мнение как о писательнице. Но это неверное мнение. Она принадлежит к среднему звену тех беллетристов, которые своим литературным трудом стремились пробудить читательские сердца к активной деятельности ради просвещения трудового люда. Поэтому иной раз она сгущает краски в своих рассказах и повестях, представляет жизнь беспросветной, мрачной, безысходной. Так по крайней мере считала она в первые годы своей жизни после развода с графом Толстым, когда ей и в самом деле самой жилось не очень-то легко. Может, поэтому не все удава лось ей опубликовать в столичных издательствах и журналах. Вот сюжеты ее двух повестей, в которых сказывается и ее наблюдательность, острота ее общественного зрения и ее талант как бытописательницы.
В повести «Изо дня в день» Александра Леонтьевна написала в сущности о своей жизни с графом Николаем Александровичем Толстым. Правда, в центре сюжета повести совсем другие люди, не похожие ни на графа, ни на нее, но что-то важное и существенное в переживаниях, связанных с первым ее замужеством, отразилось в этой повести. Некоторые эпизоды повести проливают дополнительный свет на тогдашнюю ее жизнь.
В повести рассказывается о жизни секретаря городской думы Ивана Кузьмича Краснова и его семье.
В образе Ивана Кузьмича воплотились как бы черты двух известных ей и очень близких людей — графа Толстого и Алексея Бострома. Читаешь эту повесть, и возникает такое предположение: когда Александра Леонтьевна описывает семейную жизнь Евгении Николаевны и Ивана Кузьмича, то за основу она берет свои отношения с графом, но стоит ей приступить к описанию служебных злоключений своего героя, как тут же она переключается на злоключения Алексея Аполлоновича, с его характером, прямолинейным и честным. Конечно, внешние биографии героев существенно отличаются от своих прототипов, но внутренне во многом совпадают.
Нелегкая судьба выпала на долю Евгении Николаевны. Трое детей, грубый и суровый муж, постоянный страх за будущее. Иван Кузьмич нигде подолгу не держался: его честность приводила к непременному конфликту с начальством. В молодости он, будучи секретарем земской управы, увидав, что председатель и члены управы дружески, по-семейному делились выпадавшими на их долю крохами, не стерпел и высказал что думал. Ему пришлось уйти. И всюду ему отказывали. Только в соседней губернии он нашел место сельского учителя. Но и оттуда его уволили, так как прежний председатель аттестовал его как неблагонадежного. Сын захудалого, прожившегося дьякона, Иван Кузьмич с детства вынес много нужды и оскорблений. Он видел, как унижался отец, собирая по селу годовое пропитание. И с детских лет он решил никогда и ни перед кем не унижаться. В духовной семинарии он ожил. «Логика, философия, богословие и другие отвлеченные науки пришлись ему по вкусу. Ум его, с детства сосредоточенный в себе, нашел подходящую пищу. К тому же легкость, с которой он вращался среди сравнений, метафор, умозаключений и тому подобных тонкостей, преподаваемых им под названием философии, давала ему возможность еще выше ставить себя в своем собственном мнении и еще более укрепляла его в презрении ко всему окружающему. Но, живя почти исключительно умом, он не мог не отлетать мыслью в свое прошлое, и, слушая лекции профессора о теоретическом счастии, вспоминал действительность... и еще более горечи, презрения и озлобления накапливалось в его сердце против этой невзрачной действительности».