Александр ускорил шаг и свернул к конюшне, но, вместо того чтобы зайти за Сулейманом, через неприметную калитку во дворе вышел в переулок, где обосновались серебряных дел мастера. Те, которые следили за ним, будут ждать его на выходе из конюшни, и таким образом он выиграет время.
Александр оглянулся и, увидев, что улица пуста, зашел в ювелирную лавку. Хозяин лавки торопливо вышел ему навстречу из двери в дальнем углу и уставился на него с выжидательной улыбкой:
– Чем могу быть полезен, милорд?
– Мне нужны щипцы для сахара, – сказал Александр, шагнув вбок так, чтобы видеть сквозь открытую дверь участок улицы перед лавкой, при этом оставаясь невидимым для преследователей.
Хозяин обошел Александра со спины и принялся выкладывать на прилавок, расположенный в глубине лавки, интересующий клиента товар. Алекс увидел, как человек на другой стороне улицы, который якобы любовался фасадом дома, вошел в переулок через калитку. Александр отдал дань сообразительности своего преследователя. Выходит, он не напрасно тревожился. К тому же преследователь, отличавшийся сообразительностью, не мог не учитывать, что Александр догадался о том, что за ним следят. В противном случае тот тип с тростью не стал бы искать его в переулке. Однако игра в кошки-мышки, похоже, тому типу надоела. Не пытаясь больше притворяться туристом, любующимся архитектурными памятниками столицы, неизвестный принялся заглядывать в каждую из дверей.
Александр подошел к прилавку. Он выбрал самые простые серебряные щипцы и, вынув из бумажника двадцать гиней, протянул продавцу.
– Я возьму эти. Но не сейчас. Вот деньги под залог. Отсюда есть другой выход?
– Да, милорд. – Серебряных дел мастер был несколько сбит с толку стремительностью этой сделки. Он указал на дверь за прилавком. – Когда вы вернетесь за щипцами, сэр?
– Через неделю или около того, – бросил через плечо Алекс, метнувшись к двери. – Не говорите никому о нашей сделке, и я добавлю двадцать гиней к тому, что уже заплатил, когда приду забирать покупку. – Он вышел на задний двор со зловонной уборной и курятником. Калитка вывела его в переулок, еще более узкий и кривой, чем первый.
Александр остановился и огляделся, чтобы сориентироваться на местности. Лондон сплошь испещрен такими вот кривыми узкими улочками, представляющими собой головоломный лабиринт. Как догадывался Александр, этот переулок, сделав петлю, выводил вновь на ту улочку, где располагался парадный вход в лавку. Вскоре Александр убедился в своей правоте. Дойдя до перекрестка, он огляделся. И никого не увидел. Неужели те, кто за ним следил, потеряли след и бросили свое занятие? Вряд ли.
Александру было не занимать терпения, и вскоре терпение его оказалось вознаграждено. Впереди показалась знакомая фигура. Татаринов! И что, спрашивается, он тут забыл? Шпионит за шпионами? Но зачем?
Александр вышел из переулка и зашагал навстречу Татаринову. Русский его заметил и, как показалось Александру, растерялся. Но вскоре справился с собой. Подняв руку в знак приветствия, он двигался навстречу Александру.
– Доброе утро, князь Проков. Покупаете серебро? – спросил он, пристально глядя на Александра.
– Ну да, – ответил Александр. – Хочу сделать кое-кому подарок.
Татаринов кивнул.
– Ну что же, мне пора. Не смею вас задерживать.
– И я вас, – с прохладцей ответил Александр – Кстати, Татаринов, вы не заметили за последние полчаса ничего подозрительного?
Татаринов прищурился.
– Что вы имеете в виду?
Александр пожал печами.
– В наше время стоит держать ухо востро, знаете ли. У меня такое чувство, будто кое-кто стал проявлять неумеренное любопытство к моим перемещениям.
– Англичане или наши? – спросил Татаринов.
– Хотел бы я это знать. Как бы то ни было, пару дней меня не будет в городе, дела, знаете ли. Так что прощайте.
– Счастливого пути, князь, – с поклоном сказал Татаринов. Он смотрел вслед Александру до тех пор, пока тот не скрылся за воротами конюшни.
Сулеймана уже оседлали. Конюх вывел вороного из стойла и закрепил седельную сумку. Сулейман нетерпеливо забил копытами, увидев хозяина.
– Ему не терпится в путь, ваша светлость, уже заждался.
– Извини, что заставил тебя ждать. – Алекс закинул ногу в стремя и ловко запрыгнул в седло. – Поехали.
В Рингвуд Александр прибыл на следующий день. На постоялом дворе Проков узнал, как проехать к викарию. Оставив уставшего коня отдыхать на постоялом дворе, доверив его попечению своего столь же уставшего конюха, он пешком направился к викарию.
Викарий жил в простом каменном доме с черепичной крышей неподалеку от церкви. Палисадник был хоть и маленьким, зато ухоженным. Железные ворота между двух каменных столбов были открыты. Ливия не лукавила, когда говорила о презрении ее отца к роскоши. Этот скромный дом совсем не походил на жилище графа.
Окно на втором этаже распахнулось, и Ливия, высунув кудрявую голову, радостно помахала ему рукой и пропала.
Алекс пошел по дорожке к дому. Дверь распахнулась, как только он дошел до нее. На пороге стояла улыбающаяся Ливия.
– Вы быстро приехали, – сказала она, протянув ему руку.
Ливия чувствовала себя как застенчивая школьница. Одно дело встречаться с Проковым в Лондоне, где она ощущала себя независимой взрослой женщиной, способной управлять своими эмоциями, той бурей чувств, которые неизменно поднимались в ней при одном лишь его появлении, и совсем другое – встречать его здесь, в доме ее детства, где жил ее отец, который, кстати, сейчас находился в своем кабинете всего в каких-то двадцати шагах от них.
Александр нашел ее смущение трогательным. Он отлично понимал его природу. Он сжал ее руку в ладонях и поднес ее к губам, хрипло прошептав:
– Прошло четыре дня, и каждый час вдали от вас был для меня мукой.
Тактика сработала. Ливия звонко рассмеялась, и стыдливость исчезла.
– Вы в своем репертуаре, Алекс. Такого рода цветистыми комплиментами вы никогда не убедите меня в своих чувствах ко мне.
– Ладно. Тогда, может, это вас убедит, – со смехом сказал он и заключил ее в объятия. Он приподнял ее подбородок, и смех умер на его губах. Синие глаза его излучали тот чудесный свет, который неустанно возбуждал ее. – Господи, как я соскучился, – прошептал он.
Алекс поцеловал ее в губы, и она прижалась к нему, забыв о том, где она, и чувствуя лишь запах его кожи, его волос, его вкус, мускулистую твердость его тела.
Наконец он оторвался от ее губ и, напоследок прикоснувшись губами к кончику ее носа, поднял голову, с улыбкой глядя на ее раскрасневшееся лицо и томные влажные глаза.
– О Боже, – сказал он. – Нам надо быть чуть осмотрительнее. Мне бы не хотелось дискредитировать себя в глазах вашего отца.
– Да, – согласилась она, поправляя смятый лиф платья и торопливо закалывая выбившийся из прически локон. – После всей той трудной работы, которую мне пришлось провести, это было бы совсем некстати.
– Трудной работы?
– Он не одобряет феодальную систему, – пояснила Ливия, виновато пожав плечами. – Но я не думаю, что он станет поднимать эту тему, пока не узнает вас лучше.
– Честно говоря, я с удовольствием готов эту тему с ним обсудить, – сказал Александр. – Хотите – верьте, хотите – нет, но я не настолько слеп, чтобы не замечать недостатков системы. Феодальная система российского общества – это единственный возможный камень преткновения, или есть еще и другие? Какие еще каверзные вопросы могут мне задать при собеседовании?
– Не волнуйтесь, экзамена вам никто устраивать не будет, – с улыбкой сказала Ливия. – Преподобный Лейси с нетерпением ждет встречи с вами. – Она взяла Александра за руку. – Просто я сама чувствую себя немного странно. Мне трудно это объяснить. Но в Лондоне я одна, а здесь совсем другая. Вы поймете меня, если я покажусь вам не…