Она покачала головой и поспешила к застекленной двери на террасу.
– Не беспокойся. Я ухожу. Желаю тебе приятно провести время с гостями. – С этими словами Ливия открыла дверь и выскользнула на террасу, на холод.
Алекс хотел последовать за ней, но тут в дверь библиотеки постучал Борис.
– Посетители, ваша светлость, – доложил он. – Господин Спирин и господин Федоровский.
– Да, да, – раздраженно сказал Александр. А ведь он никогда раньше не выдавал голосом своего раздражения, если это не входило в его планы. – Я ждал гостей. – Он прошел мимо Бориса, протягивая руку навстречу гостям. – Заходите, господа.
Ливия вошла в дом со стороны кухни и поднялась наверх, в свою спальню. Ей было не по себе. С Алексом время от времени происходило что-то похожее. За те два месяца, что они провели в Лондоне, это случалось уже не раз. Ни с того ни с сего у него вдруг портилось настроение. Ливия старалась не придавать этому значения, но сегодня впервые это произошло в момент интимной близости.
Может, виной тому те гости, которых он ждал? По каким-то ему одному известным причинам он никогда не приглашал в библиотеку жену, когда к нему приходили с визитом его соотечественники. Кстати, тогда, у Бонема, несколько месяцев назад, их уже представляли друг другу. Случайно столкнувшись в холле, Спирин и Федоровский всегда вежливо кланялись ей, но и они, и ее муж вели себя так, словно то была случайная встреча на каком-то балу или в опере, но не в ее собственном доме. И после одного случая, когда у Александра был тот похожий на бандита русский, Ливия, будучи уверена в том, что Александр один, всегда стучалась, прежде чем получить разрешение войти. И никогда не заходила в библиотеку, если у него бывали посетители.
Возможно, все дело в различиях культурной традиции ее страны и России. Кто знает, может, в России принято, чтобы жены были сами по себе, а друзья мужа – сами по себе, и сводить их вместе не полагалось. Но это правило, как ни странно, распространялось только на его, Александра, русских друзей. Он совершенно по-другому вел себя с англичанами и французами, вынужденными эмигрировать после революции из-за своих роялистских воззрений. Тогда он превращался в любезного, внимательного мужа, безупречного хозяина и столь же приятного гостя.
И вообще, муж ее представлял собой одну сплошную загадку. Но у Ливии не было ни малейшего желания сидеть дома и мучиться, подыскивая ключи к отгадке. Если он считает возможным жить своей жизнью, то она будет жить своей. Она решила наведаться к Нелл и Элли на Маунт-стрит. Уж они по достоинству оценят ее находки в библиотеке и посмеются всласть.
Ливия позвонила Этель и подошла к шкафу, чтобы выбрать наряд.
– Этель, спустись, пожалуйста, вниз и попроси Моркомба подогнать для меня коляску, – обратилась она к горничной, как только та появилась. – Джемми мог бы отвезти меня на Маунт-стрит. – Ливия достала из шкафа платье из муслина в полоску и стала расстегивать свой сильно помятый наряд.
Джемми уже поджидал ее с коляской, когда она вышла из дома. Собаки, гордые собой, сидели в коляске, радостно виляя хвостами и навострив уши. Едва завидев хозяйку, они зашлись от восторженного лая.
– Да, да, я тоже рада вас видеть, – сказала Ливия, гладя псов.
– Куда едем, миледи?
– На Маунт-стрит. – Ливия забралась в коляску, и Тристан с Изольдой, соскочив с кучерского сиденья, поспешили к ней, виляя хвостами и высунув языки. – Как тебе удается справляться с собаками, Джемми?
– Мы отлично ладим, мадам, – сказал он, поправляя меховую полсть у Ливии на коленях. – Честно говоря, мне их компания по душе.
Ну что же, по крайней мере одна потенциальная проблема легко разрешилась, подумала Ливия. Похоже, Алекс готов мириться с присутствием пары терьеров в их с Ливией совместной жизни, если собаки постоянно не путаются у него под ногами.
Нелл и Элли вместе с детьми сидели в гостиной Корнелии. Собаки бросились в комнату первыми. Здесь они чувствовали себя как дома, дети их обожали.
– Ливия! Какой приятный сюрприз! – Корнелия крепко обняла подругу. – А мы как раз пьем чай.
– Вот и ладно, – сказала Ливия, целуя Аурелию.
Она поздоровалась с детьми, но дети уже играли с собаками и готовы были отвлечься от своего занятия лишь для того, чтобы сказать «привет».
Ливия сняла муфту и подбитый мехом салоп, бросив его на кушетку.
– Ну, как вы тут живете? – Она плюхнулась на диван, обитый вощеным ситцем, и с довольной улыбкой взяла протянутую Корнелией чашку с чаем.
– Неплохо. А ты как живешь, княгиня Прокова? – Аурелия улыбнулась.
– Тоже неплохо, – с беззаботно-веселым выражением ответила Ливия и взяла с блюда бисквитное печенье.
– У тебя все тот же вид счастливой женщины. Ты словно светишься изнутри, – заметила Корнелия, приятно удивленная этим обстоятельством. – Полагаю, не обошлось без небольшой любовной прелюдии после обеда? Я тебе завидую. – Она вздохнула. – Ах, эта первая вспышка страсти. Для цвета лица ничего лучше не придумаешь.
– Надо полагать, для тебя это уже в прошлом? – парировала Ливия, даже не пытаясь отрицать верно подмеченного подругой пикантного обстоятельства.
– Ну, я замужем уже почти год, и ты знаешь, что карманные супруги теперь не в моде. Лоск стирается со временем, – задумчиво протянула Корнелия.
– Чепуха! – смеясь, возразила Аурелия. – Вы с Гарри до сих пор по уши влюблены друг в друга, Нелл, не отпирайся.
– А я и не отпираюсь, – усмехнувшись, сказала Корнелия.
– Ну, мне-то бояться, что я проведу жизнь в мужнином кармане, точно не стоит, – сказала Ливия.
– Что-то случилось, Лив? – спросила Аурелия.
Ливия покачала головой:
– Нет. Просто… мне предстоит научиться жить так, как принято у русских. Русские мужчины, видимо, считают, что они в доме хозяева. А все остальные, включая жену и домочадцев, лишены права голоса. Мне Алекс сам об этом сказал, хотя и в шутливой форме. Надеюсь, что он и в самом деле шутил, – добавила Ливия.
– Но ты не возражала, когда он все решал сам, не спрашивая твоего мнения еще до того, как вступила с ним в брак, – сказала Аурелия. – Теперь что-нибудь изменилось?
– Немного, – призналась Ливия. Она не собиралась жаловаться, но в глубине души понимала, что все кончится тем, что она откроет подругам душу. – Раньше все это мне казалось забавным и даже возбуждающим: как он шел к своей цели, сметая все препятствия. Как он делал лишь то, что хотел, и убеждал всех прочих, и в частности меня, что я тоже хочу именно того, что хочет он. Тогда мне это нравилось. Но сейчас… – Ливия задумчиво пожевала губу. – Одно дело, когда тебя носят на руках во время ухаживаний, галантно избавляя от необходимости принимать какие бы то ни было решения, и совсем другое, когда с твоими желаниями считаются лишь постольку, поскольку они совпадают с желаниями мужа. То, чего хочет он, всегда важнее.
– Александр тебя обижает?
– Разумеется, нет. – Ливия решительно мотнула головой. – Он ласков и нежен, может меня позабавить, но в некоторых вопросах он непреклонен.
– Неудивительно, ведь он вырос в другой стране с другими традициями, – сказала Аурелия. – Но он готов идти тебе навстречу?
– До определенной степени, – ответила Ливия, внезапно почувствовав себя предательницей. – У нас нет серьезных разногласий. Просто сегодня у меня плохое настроение.
Ливия поставила чашку на стол, собираясь закончить этот разговор, но вдруг, неожиданно для себя, сказала то, что давно не давало ей покоя:
– Он никогда не приглашает меня разделить с ним общество его русских друзей. Я встречаю их и в других домах, и мы всегда здороваемся, так что было бы совершенно естественно, если бы я принимала гостей Александра вместе с ним. Не обязательно оставаться с ними надолго. Почему же он никогда не зовет меня?
– Может, они говорят только по-русски, – предположила Аурелия. – Может, его друзья – это та часть его мира, которую, как он думает, тебе не понять. Мужчины не всегда любят смешанные компании. Взять, к примеру, их клубы. Ни одна женщина не осмелится появиться на Сент-Джеймс-стрит.