– Это верно, – кивнула Ливия. – Но не думаю, что дело тут в языке. Как-то Алекс мне говорил, что в его стране только крестьяне говорят по-русски. Дворяне между собой общаются на французском или на английском. Но ты права. Я делаю из мухи слона. В конце концов, и у нас мужчины любят уединяться. Например, после ужина за портвейном и бренди, когда женщины пьют чай в другой комнате, подальше от мужчин. – В этом объяснении была толика здравого смысла, и она могла бы довольствоваться им.
– Но ты не жалеешь о том, что вышла за него замуж? – спросила Корнелия.
– Разумеется, нет. Совсем наоборот. Все наши разногласия – просто досадные мелочи. Наверное, я веду себя как капризный ребенок, если расстраиваюсь из-за них.
Глава 18
Ливия уехала домой вскоре после этого разговора. Вечер выдался морозным, и она невольно подумала о том, что было бы неплохо, если бы Джемми положил ей в ноги разогретый кирпич. У него было время раскалить его на печи, пока он ждал Ливию на кухне в доме на Маунт-стрит. Джемми оказался на высоте, и Ливия нырнула под меховую накидку, поставив ноги на кирпич.
Но почему-то облегчения после разговора с подругами Ливия не испытала. Ею владело безотчетное чувство тревоги. Что-то в ее отношениях с мужем пошло не так. Ей вспоминались внезапные, необъяснимые смены его настроения, когда он в один миг превращался в незнакомца, чужака. Но очень скоро вновь становился прежним Алексом, но тот, другой, продолжал в нем жить. Холодная безжалостность во взгляде, упрямая решимость никак не вязались с образом праздного повесы, которого он из себя изображал. Как может этот холодный, жесткий человек быть тем самым нежным любовником, который заставляет ее сердце таять от одного прикосновения?
Но как уже не раз говорила себе Ливия, ей еще много предстояло узнать о мужчине, который стал ее мужем.
Неужели эти его настойчивые ухаживания, этот натиск был обусловлен не страстью, не вожделением, как в это верила она? Да, он сумел внушить ей страсть, и эта страсть, бездумная, неукротимая, охватила ее, заглушила голос разума, закружила в вихре эмоций. Но так ли все обстояло с Александром?
Что за абсурдные мысли, что за предательские сомнения в человеке, которого она называла мужем? Ливия строго отчитала себя за неподобающие мысли. Между тем коляска подъехала к дому на Кавендиш-сквер. И в самом деле, ей не в чем было упрекнуть Александра. Никаких свидетельств неверности, обмана у нее не было. Он всегда обращался с ней с нежностью и заботой. И сейчас ей просто немного не хватало его тепла.
Ливия вышла из экипажа, теша себя надеждой на то, что Александр никуда не ушел, и если он дома, то уже не в компании своих русских друзей. Дверь в библиотеку была открыта, но Александра там не было.
– Князь Проков куда-нибудь уходил, Борис?
– По-моему, нет, – ответил Борис.
– Вы знаете, где он?
– Наверху, миледи. – Борис не смотрел ей в глаза, устремив взгляд куда-то повыше ее головы, но она давно оставила попытки подружиться с ним и потому любезно поблагодарила его и отправилась наверх.
Возможно, Александр переодевался, чтобы пойти куда-нибудь. Она не помнила, чтобы он говорил ей о своем намерении провести вечер вне дома, но она уже по опыту знала, что после встречи с русскими приятелями планы его часто менялись.
Ливия поднялась к себе в спальню и застыла на пороге. Алекс лежал на ее кровати, одетый в парчовый халат, скрестив ноги и закинув руки за голову, – расслабленный и томный.
– А, вот и вы, мадам жена, – жалобно протянул он. – Я уже не один час жду вас. – На губах его играла ленивая улыбка, а в синих глазах, неспешно блуждающих по ее телу, просвечивало желание. – Я думал продолжить образовательный процесс, который мы начали днем, но когда примчался к вам, вас уже и след простыл. – Голос его был насмешливо-жалобным, но глаза выдавали совсем иные эмоции.
Тело Ливии откликнулось так, как оно всегда откликалось на чувственное обещание в его взгляде. Она отколола шляпку, стараясь придать своим движениям чарующую томность.
– Я была на Маунт-стрит, – сказала она, положив шляпу на комод, прежде чем расстегнуть пелерину.
– Знаю, – сказал он и погрозил ей пальцем. – Иди сюда, жена.
Ливия надула губки, взвизгнула, изображая страх, и спряталась за стул.
Глаза его блеснули.
– Ах, значит, так? – Он рванулся к ней, и она толкнула стул ему навстречу, задержав его, а сама бросилась за шезлонг. Она наблюдала за ним как бы с опаской, шаловливо сверкая глазами.
Алекс поднял стул и поставил его на прежнее место, пристально глядя на нее. Щеки у нее порозовели, серые глаза горели от возбуждения. Он шагнул к ней, и она, схватив с шезлонга подушку, швырнула ею в него. Он поймал ее одной рукой и отбросил в сторону.
Ливия попятилась. Он со смехом двинулся на нее, без усилий ловя предметы, которые она в него швыряла, дабы замедлить его продвижение. Ей незачем было убегать, но игра будоражила кровь, заставляя сердце биться чаще. Она попыталась метнуться в сторону, но оказалась зажатой в угол.
– А теперь куда ты пойдешь? – насмешливо спросил Алекс, прислонив ладони к стене по обе стороны от ее головы.
Ливия не ответила. Нырнула под его руку, удивив его своим неожиданным маневром, и ей почти удалось вырваться на свободу. Однако реакция Александра была стремительной. Он успел перехватить ее поперек талии и прижал к себе.
– Ты моя, – с удовлетворением заявил он.
– Похоже на то, – согласилась Ливия. Она смотрела ему в глаза, затаив дыхание.
– Ты мне очень нужна, – тихо сказал он и провел рукой по ее груди и вниз, к бедру.
– Тогда вы должны завоевать меня, сэр, – сказала она, прищурившись.
В голову ей внезапно пришла одна интересная идея.
– И каким образом я должен это сделать? – спросил он, с удовольствием ей подыгрывая. Ливия была на удивление изобретательна, когда дело доходило до любовных утех.
– Сыграйте со мной в шахматы, – заявила она. – Русские большие мастера этой игры, но и я тоже не промах, должна вам сказать. Мне хотелось сыграть с вами с самой первой встречи, но все как-то не представлялась возможность.
Алекс выглядел несколько растерянным.
– А стоит ли? Прямо сейчас?
– Да, – твердо заявила она и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы. – Поверь мне, ты получишь удовольствие.
Он взял ее лицо в ладони и запечатлел на ее губах страстный поцелуй. А потом отпустил.
– Долг платежом красен, – напомнил он ей нежно, но настойчиво.
Ливия усмехнулась:
– Я в долгу не останусь, милорд.
Ливия прошла к секретеру и откинула обтянутую кожей столешницу. Из ящика она достала шахматную доску и коробку с фигурами.
– Где бы нам устроиться? Здесь, я думаю. – Она положила тяжелую доску на низкий столик перед камином. – Если победишь, я стану твоей рабыней на весь вечер. Но если победа достанется мне… – Глаза ее заблестели.
Александр задумчиво почесал подбородок, делая вид, будто обдумывает поставленные ею условия. Сам воздух, казалось, сгустился от страстного предвкушения.
– Интересное предложение, – сказал он наконец. – От такой дуэли ни один уважающий себя русский не откажется. Расставляйте фигуры, мадам жена.
Через час Александр уже жалел о своей самонадеянности. Не зря говорят: семь раз отмерь, один раз отрежь. Похоже, он вляпался по самые уши. Приходится признать, что положение его плачевно. Он проиграл гораздо больше фигур, чем оставалось на доске. Александр считал себя неплохим игроком, но Ливия играла как сам дьявол.
– Меня отец научил, – сообщила она Александру. – Шахматная доска для него олицетворяла саму жизнь. – Она подняла голову от доски и улыбнулась. – Всегда смотри, куда ходишь, и перед тем как сделать ход, оцени последствия своих действий и последствия последствий своих действий. – Рука ее зависла над слоном. – Он учился на факультете математики в университете и в Кембридже считался лучшим. Но это было до того, как он увлекся теологией. Шахматы помогали ему расслабиться и отдохнуть, – добавила Ливия перед тем, как передвинуть слона. – Шах.