Ливия пожала плечами.
– Попробуй мне возразить.
Он смотрел на нее в растерянности.
– Настолько ли далеки ожидания русского мужа от того, чего ждет от своей жены англичанин? По законам твоей страны, жена почти то же самое, что любое движимое имущество, хозяином которого является муж. Не многим более того.
– Шах и мат. – Ливия допила коньяк. – Согласно букве закона, я – твоя собственность и вынуждена с этим смириться. Но как тебе хорошо известно, закон – не высший суд. У меня есть отец, друзья со связями. Если я решу тебя оставить, я так и поступлю, и ты ничего не сможешь с этим поделать.
Александр непроизвольно отшатнулся от кровати.
– Как мы дошли до жизни такой? Ведь мы любили друг друга.
– К несчастью, я тебя люблю.
Александр кивнул.
– Тогда давай прекратим эти глупые разговоры о законах и собственности. Рана, которую я нанес тебе, глубока, и нам предстоит ее залечить. Но мы должны залечить ее вместе, моя сладкая. Я виноват, но, клянусь, готов сделать все, что в моих силах, чтобы искупить свою вину.
– И ты расскажешь мне все о своей шпионской деятельности? О том, кто ты, что ты и что намерен делать? – Она пристально смотрела на мужа. – Ты целиком и полностью введешь меня в курс своих дел, и так будет всегда?
Он не мог ей этого обещать, пока не сделано главное дело его жизни.
– Этого я обещать не могу, – с глубоким сожалением сказал он. – И ты должна поклясться мне, что никому не расскажешь о том, что знаешь о моих делах.
Ливия вновь закрыла глаза.
– Клянусь. А теперь нам больше нечего сказать друг другу.
Алекс постоял возле кровати, отвернулся и задернул полог.
Он отнес свечи в свою спальню и прикрыл за собой дверь.
Ливия забылась тяжелым сном. Ее мучили кошмары. Утром она проснулась с предчувствием беды. Посмотрела в зеркало и ужаснулась. Выглядела она ужасно. Ливия с трудом поднялась с постели.
В кувшине оставалось немного холодной воды, она налила ее в таз и сполоснула лицо. Смочив полотенце, приложила его к глазам. Стало немного легче. Она попыталась привести в порядок волосы, несколько раз пройдясь по ним щеткой.
В этот момент до нее донеслись голоса из соседней комнаты. Александр и Борис вели разговоры на непонятном ей языке. Интересно, что ей делать, как вести себя, что говорить? Казалось, она выплакала все свои слова. Она бы не смогла внятно выразить ни одной мысли. Она вся была – клубок эмоций.
Ливия позвонила Этель, а сама подошла к окну, чтобы впустить в спальню немного света. Дождь, который лил накануне весь день, прекратился. Из-за туч выглянуло солнце. Скоро весна, маленький палисадник покроется ковром из желтых нарциссов.
– Доброе утро, мадам. – В комнату вошла Этель и поставила на туалетный столик поднос с утренним шоколадом. – Вы уже встали. – Горничная озабоченно посмотрела на хозяйку. – Я ждала, что вы пошлете за мной вчера вечером. Вы не заболели?
– Спасибо, я вполне здорова, – сказала Ливия. – Я вчера очень рано уснула, а проснулась, ты не поверишь, всего пару минут назад. Должно быть, я сильно устала.
– Да, миледи, вы вчера даже не ужинали.
– Не хотелось есть, – сказала Ливия. – Я, наверное, съезжу на Маунт-стрит сегодня утром, Этель. Будь добра, приготовь мою одежду.
– Да, мэм. Вы будете завтракать в гостиной?
Ливия ответила не сразу. Голоса в смежной спальне смолкли. Наверное, Александр спустился вниз.
– Нет, принеси завтрак сюда.
Ливия понимала, что трусит, и ругала себя за это. Но встречаться с Александром не хотелось. Не было ни сил, ни желания вступать с ним в разговор, который неизменно должен был привести к следующему этапу выяснения отношений. Она должна обдумать сложившуюся ситуацию и принять решение. Но для этого нужны время и силы.
Александр окинул взглядом накрытый к завтраку стол. Есть не хотелось. Он понятия не имел, что делать дальше. Он не мог рассказать жене обо всех своих делах и планах, по крайней мере сейчас, в этот ключевой момент операции. Выполнить поставленные Ливией условия не представлялось возможным.
Александр глотнул кофе и взглянул на поднос с почтой, который Борис поставил на стол рядом с его тарелкой. Приглашения и счета. Приглашения его не интересовали, а со счетами можно разобраться потом.
Александр резко вскинул голову, услышав со стороны двери деликатное покашливание.
– Простите, сэр, – сказал Борис, – к вам посетитель, месье Татаринов.
Александр нахмурился. Должно быть, что-то срочное.
– Пусть войдет.
Татаринов вошел.
– Проков, хорошо, что вы дома.
– В это время я всегда дома, – ответил Александр. – Прошу присесть. Кофе?
– Нет, лучше водки.
Александр сделал знак мажордому, который тут же испарился.
– Вы не присядете, Татаринов? – Александр жестом указал на стул напротив.
– Нет. Не имею ни малейшего желания. – Видно было, что Татаринов на взводе.
– У вас, друг мой, озабоченный вид, – заметил Александр, накладывая сметаны на тарелку с копченой макрелью.
– На то есть причины, – ответил Татаринов. Он потянул носом: – Пахнет вкусно.
– Так садитесь же. – Александр махнул вилкой в сторону стула и передвинул тарелку с копченой рыбой так, чтобы Татаринов мог до нее дотянуться.
Татаринов положил себе на тарелку копченой рыбы и щедро сдобрил ее сметаной, взял с блюда рубленые яйца, а потом достал из корзины краюху черного хлеба.
Борис поставил рядом с тарелкой Татаринова бутылку водки и стопку.
– Это все, князь Проков?
– Пока все, спасибо, Борис.
– Так что случилось, Татаринов? – спросил Александр, когда они остались вдвоем.
– Спирин исчез, – ответил Татаринов.
– Не понимаю. Как такое могло случиться? – Александр глотнул кофе.
– Понятия не имею. – Татаринов пожал плечами. – Вчера он не ночевал дома.
– У него есть любовница, – напомнил гостю Александр, промокнув рот салфеткой.
– Да, но женщина замужем. Он никогда не проводит в ее постели всю ночь. Сегодня утром я пришел к нему домой, и мне сказали, что его нет с вечера. Я отправился в это его любовное гнездышко на Халф-Мун-стрит, и слуга сообщил мне, что граф ушел вскоре после полуночи, а его дама чуть позже.
– Он мог пойти куда угодно после того, как покинул тот дом, – сказал Александр. – У него в этом городе полно друзей. И несколько любовниц. Меня бы не удивило, если бы он от одной женщины пошел к другой. Спирин неравнодушен к слабому полу.
Татаринов поморщился.
– Да уж, эти его слабости, будь они неладны. Изнеженный барчук, этот Спирин. Я всегда считал, что у него для нашего дела кишка тонка. Он всегда был с нами лишь наполовину, а другой половиной у женщины между ног.
– Вы несправедливы к нему, мой друг, – возразил Александр. – Спирин – идеалист.
– Нам идеалисты ни к чему, – заявил Татаринов. – Нам нужны бойцы.
– Нам нужны и те, и другие, – твердо заявил Александр. – Николай предан делу, у него полезные связи, в общем, он незаменим. И вообще, зачем вам вдруг понадобилось его искать?
– Спирин отвечает за связь с нашим доверенным лицом в армии. Он уже должен был получить донесение из Ништада, которое все мы с нетерпением ждем.
Александр кивнул. У всех членов группы была своя роль в операции, каждый выполнял свои задачи, и обширные связи Спирина в Европе делали его идеальным связным.
– Где еще вы его искали?
– Пока нигде. Я подумал, что сначала должен выяснить, знаете ли вы что-нибудь. Ведь к вам стекается вся информация.
– Ну что же, я ничего не знаю. Предлагаю пошире раскинуть наши сети. Я нанесу визит иностранцам, тем французам и англичанам, с которыми Спирин водил дружбу, а вы возьмете на себя его русских приятелей. Если сеть окажется пустой, тогда и начнем волноваться.
– Хорошо. – Татаринов поднялся. – Спасибо за завтрак, князь. Не идет ни в какое сравнение с той дрянью, какой людей кормят в этом захолустном городишке.
– Последний вопрос, Татаринов.
– Да? – Татаринов замер.
– Если Спирин так и не объявится, что именно, по-вашему, могло с ним произойти?
Татаринов покачал головой.