Ливия осторожно вытащила пистолет. Интересно, заряжен ли он? Она не могла этого определить, но Моркомб, возможно, сможет это определить. Моркомб был своего рода экспертом по короткоствольному оружию. Впрочем, это не имело значения. Она уже собиралась убрать пистолет, как в парадную дверь постучали, громко и настойчиво. Собаки повскакивали с мест, истерично залаяв.
Алекс. Он стучал так громко, потому что знал, что Бориса нет. Почему, кстати, Бориса до сих пор нет? Скоро полночь. Но Алекс, возможно, отпустил его до утра, а тугоухий Моркомб не услышал бы стука, тем более в это время он уже спит. С пистолетом в руке Ливия поспешила в коридор. Сердце ее радостно забилось.
– Сейчас, – откликнулась она, отодвигая тяжелый засов. Собаки неистовствовали. Ливия распахнула дверь и застыла, увидев Татаринова.
– Добрый вечер, княгиня. – Татаринов вошел в дом. – Где ваш муж? Мне надо с ним поговорить. – Не дожидаясь разрешения, он пошел в библиотеку.
– Его нет, – сказала Ливия, последовав за Татариновым. – Он ушел днем и больше не возвращался. Вы не знаете, где он?
Татаринов резко втянул воздух и пристально посмотрел на нее:
– Днем ушел, говорите?
– Да. Что-то случилось?
Помолчав, Татаринов спросил.
– Мадам, он один ушел?
– Меня не было дома, но, насколько я поняла, к нему пришли какие-то люди, и он чуть погодя с ними уехал. – Ливия знала, что произошло что-то ужасное. Однако, странное дело, страх ее поубавился, уступив место решимости вытрясти из этого неприятного типа все, что он знает.
– Мужчины? Сколько?
– Двое.
– Русские?
– Определенно не англичане. Скажите, месье, это имеет отношение к той работе, которую выполняет мой муж для своей страны?
– Что вы об этом знаете? – спросил Татаринов.
– Я знаю, что мой муж – шпион царя, – ответила она. – Он сам мне об этом сказал, так что можете быть со мной вполне откровенным. Скажите, имеет ли исчезновение моего мужа какое-либо отношение к этой работе?
– Вы лучше сами у него спросите, а я должен немедленно уйти. – Он шагнул к двери.
Ливия действовала по наитию. Она все еще сильно боялась за Алекса, но еще больше боялась остаться в неведении.
Она метнулась к двери и заперла ее, сунула ключ в карман и нацелила пистолет Татаринову в плечо.
– Как вы смеете? – воскликнул он.
– Я хочу знать, что происходит, – спокойно ответила Ливия. – Жизнь моего мужа в опасности?
Татаринов стоял, перекатываясь на пятках, оценивая свои шансы быть простреленным.
– Если вы меня убьете, княгиня, у вашего мужа будет меньше шансов убежать от тех, кто его похитил.
– Его похитили? Кому это понадобилось?
– Мадам, мы теряем драгоценное время.
– Куда его увезли? Отвечайте! Я жду, месье. Это враги царя похитили моего мужа? – Она направила пистолет прямо ему в сердце.
Хорошо, княгиня. Хочешь правды – ты ее получишь.
– Если бы вашего мужа захватили враги царя, нам не стоило бы волноваться, – заявил Татаринов. – Князь Проков работает не на царя, а против него. Я думаю, его схватили люди Аракчеева.
– Кто такой Аракчеев?
– Глава военного министерства России, а также управляет тайной полицией.
То, что Алекс ей солгал, конечно, неприятно, но с этим она потом разберется. В данный момент важнее всего отбить его у захватчиков.
– Как мы можем его спасти?
– Я почти уверен в том, что его отправят в Россию, здесь его пытать не будут. – Татаринов видел, как она побледнела, но ни единый мускул не дрогнул у нее на лице.
– Спирин – дело другое. Он никогда не был близким другом царя, вот они и сделали с ним то, что должны были, и, видимо, он выдал им князя Прокова. Не могу его за это винить. Он долго держался, если за Проковым пришли лишь сегодня во второй половине дня.
– Я мало что понимаю из того, что вы сказали. Кто такой Спирин?
– Член нашей маленькой ячейки. Верный нашему делу и отличный связной. Он знает всех нужных людей. Но он не боец. Вчера ночью он пропал. Я опасался худшего, но мои опасения усугубились, когда я так и не смог ничего узнать о его местопребывании, а ваш муж не пришел на встречу со мной в назначенное время.
– Как похитители собираются вывезти Прокова из Англии?
– На корабле, а как же еще? Тянуть с доставкой Прокова в Россию они не захотят, скорее всего отправятся из Гринвича, самого близкого к Лондону порта. К тому же там всегда можно найти желающих взять на борт необычного пассажира или двух. Только плати. – Татаринов поднялся. – Я теряю время. Отоприте эту чертову дверь и выпустите меня.
– Я поеду с вами, – сказала Ливия, щелкнув пальцами.
– Это абсурд! Вы будете мешать. – Татаринов пытался протиснуться мимо нее к двери.
– Вам ничего иного не остается, кроме как взять меня с собой, – спокойно сказала Ливия. – Если вы откажетесь, я просто поеду следом за вами до Гринвича. Так что уж лучше нам ехать рядом. И мешать я вам уж точно не буду. Я хочу, чтобы вы поняли раз и навсегда, мое место – рядом с мужем, и если он в опасности, я буду рядом с ним.
Она повернулась, чтобы открыть дверь.
– Вы подождете, пока я переоденусь? Я быстро. Или мне поехать за вами следом?
– Мадам… Княгиня… – Видя ее непреклонность, Татаринов решил, что лучше уж он будет за ней приглядывать. Как-нибудь избавится от нее, когда они доберутся до Гринвича. – Я подожду.
– Хорошо. – Ливия повернула ключ в замке и открыла дверь. Вы в карете приехали?
– Верхом.
– Хорошо, тогда я переоденусь и заберу с конюшни Дафну.
Собаки вертелись у ее ног, пока она бегом поднималась по лестнице. Оглянувшись, она бросила Татаринову через плечо:
– Десять минут – самое большее.
Татаринов взглянул на входную дверь. Ему хватило бы и двух минут, чтобы вскочить на своего коня и уехать, но он знал, что эта чертова баба не успокоится. Кто его знает, что она может натворить, если дать ей волю. Он должен был прихватить еще двоих своих товарищей, перед тем как направиться в Гринвич, оставалось лишь молить Бога, чтобы те люди, которые удерживали князя, пропустили вечерний отлив и задержались в Гринвиче до утра.
А если они не в Гринвиче?
Ливия надела костюм для верховой езды. Сунув пистолет в карман жакета, села на кровать, чтобы натянуть ботинки.
Ливия вышла из спальни и бегом спустилась вниз. Татаринов мерил шагами холл: коротконогий, плотный, набычившийся, он всем своим видом внушал уверенность в успешном исходе операции по спасению Прокова. Вообще-то Татаринов был ей антипатичен, но иметь такого человека в союзниках весьма полезно.
– Я готова. – Ливия поспешила к входной двери и распахнула ее. Запереть дверь будет некому, но с этим уже ничего не поделаешь. Лошадь Татаринова, такая же коренастая и некрасивая, как он сам, стояла привязанная к ограде сквера.
– Моя лошадь на конюшне, на той стороне площади, – сказала Ливия и побежала на конюшню. Она уже вела Дафну через двор, когда из окна комнаты над стойлами раздался крик:
– Эй, кто там? Что происходит? – В окне показалась растрепанная голова Джемми.
– Это я, Джемми. Беру Дафну на прогулку.
– В такое время, миледи?
– Да, мне так захотелось. Спи.
– Надо кое к кому заехать, – сказал Татаринов, когда они тронулись в путь. – Мне потребуется помощь.
– Я с вами, не забудьте, – сказала она.
– Вряд ли вы дадите мне об этом забыть, – буркнул он.
Они проехали через Лондонский мост и вдоль реки двинулись к югу. Трижды Татаринов сворачивал на узкие улочки, каждый раз приказывая Ливии оставаться там, где он мог ее видеть. Трижды он стучал в двери, выстукивая один и тот же ритм, и каждый раз вслед за этим условным стуком распахивалась дверь. После короткого обмена репликами хриплым шепотом на неизвестном Ливии языке к ним присоединялся еще один всадник. Лошади у всех были такие же коренастые и выносливые, как у Татаринова. Лошади, больше похожие на деревенских меринов, чем на скаковых лошадей.
Трое мужчин в недоумении поглядывали на Ливию, но никому и в голову не пришло с ней поздороваться. Мужчины переговаривались на русском, так что Ливии ничего не оставалось, как предаваться тревожным раздумьям.