Ливия стояла на пристани, держась в тени и наблюдая за группой на палубе «Каспера». Татаринов разговаривал с двумя мужчинами. Живописное получилось трио. Матросы, если это были матросы, оказались мужчинами на редкость крепкими, с широкими плечами и грудью колесом. Сам же Татаринов сейчас еще больше напоминал ей быка.
Они не обращали на нее никакого внимания, и она, воспользовавшись этим, подошла поближе, едва не прижимаясь к борту яла, так что слышался плеск воды внизу. Между бортом яла и пирсом был довольно широкий промежуток, и она старалась не смотреть вниз, где зловеще чернела вода, когда всем корпусом подалась вперед, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь иллюминатор, тускло желтевший в темноте. При этом она напрягала слух, чтобы расслышать то, о чем говорили на палубе. Сейчас по крайней мере разговор шел на английском.
– Мы отправляемся с утренним отливом, – сказал один из матросов Татаринову. – Будем в Кале завтра к закату.
– Можете взять пассажира? Я хорошо заплачу. – Татаринов порылся в кармане и подбросил в руке пригоршню серебра.
– Да? Но у нас уже есть пассажиры. Не знаю, будет ли место для еще одного, – сказал второй моряк.
– Я хорошо заплачу, – повторил Татаринов.
– Места хватит еще для одного, – сказал первый. – Каюта занята, а палуба ваша. Может, там и не слишком тепло, но мы можем дать вам одеяло. – Плыть-то всего день.
– Одну минуту, – сказал второй и наклонил голову, прислушиваясь к звуку, доносившемуся снизу. Он ткнул пальцем в палубу: – Надо выяснить, в чем там дело.
– Да, – сказал второй, подтянув штаны на веревке. – Мы через минуту вернемся, сэр.
Татаринов кивнул с таким видом, словно их разговор нисколько его не заинтересовал, но Ливия заметила выражение его лица, когда он отвернулся после их ухода и, сунув руки в карманы, в мрачной задумчивости уставился на пирс.
Она наклонилась еще ниже, едва не уткнувшись носом в иллюминатор, и потерла его рукавом. Ее охватило странное возбуждение. Она плюнула на тусклое стекло и снова потерла его, пытаясь отмыть от грязи хотя бы крохотный кружок.
Ей это удалось, и теперь она видела тускло освещенную каюту. Разглядеть что-либо достаточно отчетливо не представлялось возможным, лишь темные очертания и яркое пятно фонаря. Но она слышала что-то: глухие ритмичные удары. Где-то она уже слышала этот ритм.
И снова это странное чувство. На этот раз оно было даже сильнее. Она снова плюнула на стекло и отчаянно стала растирать слюну, расширяя пространство обзора. Теперь она смогла разглядеть кое-что еще.
Она увидела связанного человека на стуле рядом со столом. Он поднимал обе ноги под прямым углом и колотил ими по столешнице с обратной стороны. Ливия вспомнила, что Татаринов выстукивал тот же ритм, когда вызывал своих товарищей. Там был Алекс.
Она подняла было руку, чтобы постучать по стеклу, но отпрянула, едва не потеряв равновесие на скользкой пристани. В каюту вошли двое. Она слышала удары их кулаков, но не отважилась даже взглянуть на то, что они делали. Стук привлек внимание не одного лишь Татаринова. Однако Алекс мог предвидеть последствия своих действий. Он был готов к тому, что они делали с ним.
Ливия отошла от борта ялика, не зная, как ей быть, и поискала глазами Татаринова. Тут она увидела, как он вновь повернулся лицом к люку на палубе. Те двое уже возвращались, один из них потирал костяшки пальцев. Татаринов посмотрел в ее сторону, увидел, что Ливия приближается, и едва заметным взмахом руки дал ей знак уходить.
Ливия растворилась в темноте и стала ждать.
Глава 24
Стараясь держаться в тени, отбрасываемой стеной лодочного сарая, Ливия прислушивалась к шагам где-то позади себя. Стук кованых сапог сливался со звуками голосов. Кажется, мужчины были навеселе и говорили на языке, который она могла распознать как русский. Тайная полиция. Те, что похитили ее мужа. Татаринову и троим его товарищам предстоит выдержать бой с двумя аракчеевцами и двумя матросами. Четверо против четверых. Неплохие шансы, особенно если она сможет помочь своим.
Сердце стучало как боевой барабан, но ум работал быстро и четко, и решимости в ней было больше чем достаточно. Она наблюдала за тем, как русские приближались к ялику, но, еще до того, как они приблизились к ялу вплотную, Татаринов соскочил на пристань и, накинув на голову капюшон, поспешно скрылся в противоположном направлении.
Те двое мельком взглянули в его сторону и поднялись на борт. Шли они чуть покачиваясь, как заметила Ливия. Они пьяны? Тем хуже для них и лучше для Алекса и его друзей, решила она.
– Возвращайтесь сюда, – услышала она за спиной гневный шепот Татаринова и едва не подпрыгнула от неожиданности.
Она видела, что он ушел в противоположном направлении, а теперь вдруг оказался у нее за спиной. Она не осмелилась спросить у него, как ему это удалось.
– Это и есть те люди из тайной полиции? – прошептала она, ступив в темный сарай, пропахший мокрой парусиной и просмоленными канатами.
– Да. Вы останетесь здесь, пока мы займемся делом.
– Нет, – решительно заявила Ливия. – Я знаю, что Александр на этой шлюпке, слышала, как он стучал, и могу догадаться, что они с ним сделали. Я собираюсь помочь вам вызволить его. Выслушайте меня. – Она повелительно вскинула руку, не давая себя перебить. – У вас неплохие шансы. Четверо против четверых. Если я отвлеку ваших противников, вам не составит труда с ними справиться.
– Вы собираетесь их отвлечь? – Он смотрел на нее с пренебрежительным удивлением. – Не глупите, женщина. Что вы можете сделать?
Ливия старалась сдерживаться. Она принялась расстегивать жакет.
– Мне нужна бутылка спиртного. Ром, виски – все равно. – Она швырнула жакет на землю и принялась расстегивать блузку. – К ним ходят шлюхи, верно? – спросила она.
Татаринов посмотрел на нее с интересом:
– Наверное. Что вы задумали?
– Я намерена подняться на борт, покачиваясь, словно пьяная шлюха, готовая уступить свое тело за пару монет. Уверена, что смогу отвлечь их на то время, которого вам хватит, чтобы занять наиболее выгодную для вас позицию.
В глазах Татаринова появилось что-то похожее на уважение. Он смотрел, как она распускает волосы, как взбивает их руками так, чтобы придать им беспорядок.
– Принесите мне какое-нибудь спиртное, Татаринов, – нетерпеливо потребовала она. – Тут поблизости есть кабак. От меня должно пахнуть алкоголем. – Она огляделась, продолжая взбивать волосы. – Мне нужна какая-нибудь грязь, чтобы придать облику достоверность.
– Вы обещаете, что останетесь здесь, пока я не вернусь? – осторожно спросил Татаринов. Неизвестно, что еще выкинет эта княгиня Прокова.
– Мне нужна бутылка спиртного, – повторила Ливия, закатав рукава блузки. – Я ничего не могу предпринять, пока вы мне ее не принесете. Кроме того, какой мне смысл идти на корабль, если вас не будет рядом?
– Думаю, никакого. – Татаринов кивнул и исчез. Вероятно, он воспользовался какой-то другой дверью в сарай.
Ливия нашла бочонок с дегтем и, обмакнув в него палец, провела полосу на щеке. Как потом отмывать эту пакость, она не представляла. Но чего не сделаешь ради правого дела? Она чуть надорвала лиф, артистично выставив напоказ грудь и, для пущего эффекта, провела обмазанным дегтем пальцем вдоль ложбинки. Пыли и паутины в сарае было в избытке, и она старательно нанесла на тело этот естественный грим. Поразмыслив немного, выпачкала и одежду.
Татаринов вернулся в компании троих товарищей. Он молча протянул Ливии глиняный жбан. Ливия понюхала содержимое, и ее чуть не вырвало.
– Что это?
– Самогон. Крепкая штука, но вам лучше все же хлебнуть.
Ливия сделала глоток и едва не задохнулась. Горло обожгло.
Она потрясла головой и, налив себе на ладонь жидкости из жбана, втерла ее в кожу на запястьях, в области шеи и за ушами словно духи.
– Все, я готова, – сообщила она. – Татаринов, они рассчитывают, что вы вернетесь и поедете с ними в качестве пассажира, верно?