Когда я протянул Мене на прощание руку, у нее на глаза навернулись слезы, поэтому я растаял и два раза неловко поцеловал ее, добавив, что ее виноградный пирог — это что-то. Мена, правда, поняла так, что мне помимо виноградного пирога захотелось покушать еще что-то. Ладно, Бог с ней, обычные трудности перевода.
Рикардо помог мне собрать то, что когда-то называлось Louis Vuitton. Парень складывал одежду как-то по-особому, а я так вообще никогда ничего не умел складывать, короче, каждый собирал вещи на свой манер, я пытался подражать Рикардо и немало позабавился при этом. Наши физические действия, казалось, восполняют недостаток слов, хотя все самое важное мы уже высказали друг другу ночью, слова эти труднопереводимы и не поддаются интерпретации.
Я покинул свою комнату быстро и решительно, не имея желания похныкать, как это принято у постромантиков перед отбытием домой в конце путешествия. Но при всей моей ненависти к церемониям я все же не мог не спуститься к винному цеху и не сказать пару слов Виттории, поэтому я попросил Рикардо проводить меня, не посвящая его, впрочем, ни в какие подробности.
Витторию мы увидели в одном из чанов, из которого сливалось вино: вернее, мы увидели только ее желтые сапоги, которые торчали из проема. Время от времени на свет божий появлялось лицо Виттории, чтобы глотнуть кислорода. Увидев меня, Виттория резко сменила выражение лица, однако сумела сдержать гнев, выстроив завесу молчания.
Я пришел в замешательство, я решительно не знал, что говорить, тем более женщине, которая вилами выгребает из контейнера раздавленные виноградины и прочую шелуху, к такому я не был готов. Поняв, за чем я пришел, Виттория приостановила работу и вылезла из металлической бочки наружу.
Я собрался с духом и произнес фразу, которая мне показалась наиболее дружелюбной:
— Ты приедешь ко мне в гости в Милан?
— Это что, ты так извиняешься?
— Да, так. Извини меня. Если хочешь, повторю еще раз.
Лицо Виттории помрачнело, но выражение гнева на нем теперь уступило разочарованию, как у человека, который готов был сказать тебе очень многое, да вот только ситуация не сложилась, ведь, как известно, самые сокровенные вещи люди доверяют не близким друзьям, а случайным попутчикам. Виттории удавалось общаться со мной только через вино, хотя я ее и не всегда внимательно слушал, а в конце концов взял да и все испортил своей мальчишеской выходкой.
— Не уверена, что готова принять твои извинения, но ценю, что ты пришел сказать мне все это. Ты меня удивил.
Рикардо инстинктивно почувствовал себя лишним при этом разговоре и отошел на несколько шагов.
— Если ты когда-нибудь меня простишь, ты будешь самым дорогим гостем в моем доме.
— Благодарю тебя.
— И еще я хотел просить вас об одолжении.
— Что тебе еще надо?
— Покажите мне еще раз setenta complicada.
На ее лице отразился гнев пополам с беззащитным удивлением.
— Что, прямо сейчас?
Два раза повторять не пришлось, Рикардо подбежал, напевая Seduce me, я принялся отбивать ладонями ритм, и эта веселая парочка в грязной спецодежде безукоризненно исполнила танцевальные па для единственного зрителя — для меня. Как только они завершили танец в эффектном каске, я бросился к ним и поцеловал каждого, как целуют детей, а потом со всех ног, насколько позволяли мои тяжелые ботинки, побежал к своей машине.
Я ни на что больше не смотрел — ни на церковь, ни на бассейны, ни на гряду Крете. Уезжать, мне пора уезжать.
Я уже стартовал, подняв тучу пыли, и тут услышал, как Рикардо громко орет мое имя. Я резко затормозил и увидел, как он несется ко мне. В руке у него была бутылка Cenerentola.
— Пей и не забывай о нас. Приезжай к нам, amigo.
Я ничего не сказал ему в ответ только потому, что был бесконечно счастлив.
Мне нужно было сделать еще одну остановку перед тем, как оставить все за плечами и вернуться к своей повседневности, ordinary life. Моя мать ожидала меня к ужину — «иначе я лишу тебя наследства», так она и заявила, — а я сейчас уже понимал, что опаздываю. Я начал, как и в прошлый раз, нарезать круги вокруг поселка, блин, отличная трасса для картингов, и наконец остановился у небольшого ресторанчика «Конте Матто», как и в день приезда. Хозяин радушно вышел мне навстречу, однако было уже поздно, кухня закрылась.
— Вы не могли бы приготовить мне пару сандвичей с собой?
— Знаете, сандвичей мы здесь не делаем, но если синьор желает, мы можем приготовить салатиков и что-нибудь из закусок, и положим вам все это в лоточки.