— Как думаешь, не сходить ли нам в Сан-Мартин?
— До маяка? Отлично, Ани.
До маяка было не близко, и это меня несколько успокоило. Разговор у нас выйдет долгим, а Беттега пускай весь изведется — ублюдок — этот удар он пропустил. Но в тот момент я не боялся никого, даже самого себя.
Мы подошли к маяку, который должен был осветить, образно говоря, финал нашей с Анитой истории. Сев на какие-то железные ящики, мы еще некоторое время повздыхали, и наконец Анита заговорила. Казалось, она произносит вслух хорошо знакомый текст, цитируя много раз прочитанное и аккуратно разорванное письмо. Ей бы еще такой взгляд с поволокой — и вышла бы идеальная театральная актриса.
— Ты всегда думал, что если мне нравится, чтобы мною командовали в постели, то ты можешь командовать мною и в жизни. Ведь правда, Леон… Сейчас не время для дурачеств. Настал момент, когда мы должны сказать, зачем мы оба здесь: в самой западной точке Франции, где морская соль разъедает даже твои ботинки. Ты, наверное, думаешь, что я твой трофей, раз уж я позволяю иметь меня во все дыры, так ведь? Ты считал, что я настолько сгораю от страсти к тебе, что закрою глаза на то, что ты пялил всех этих девок в дискотечных сортирах… А потом возвращался ко мне и говорил, что ходил пыхать с Руди. Ты думаешь, мне хорошо было в тот вечер, когда мы поругались и я ушла… А потом ты звонишь и говоришь: «Еще пивка выпью и приеду!» Ты был уверен, что я не узнаю, как в прошлом году ты ездил в Сан-Мориц с Гретой? Она вернулась с таким же точно загаром, как и у тебя, а братец твой был бледным, как обычно, ясное дело, у него же был мононуклеоз. Что, так и надо было продолжать делать вид, что ничего не происходит? Любовь такая штука, всегда кто-то отдает больше, и это вовсе не значит, что он в проигрыше. Но приходит момент — надо набраться мужества и заявить: хватит. Ах, извини, раз уж мы об этом завели речь… Что скажешь по поводу упаковок с презервативами в твоем комоде, они ведь постоянно обновлялись? Да, это правда, я лазила по твоим ящикам, что было, то было, но я получила ответ. Потому что ответы дают только факты, а вовсе не слова. Именно поэтому я решила с тобой больше не разговаривать. Мое молчание — это моя боль, моя жертва, мое страдание, если хочешь.
Только не надо думать, что я тебе ни разу не изменяла, ладно? Изменяла. Один всего раз, правда. Ну, согрешила. Я себя чувствовала совершенно раздавленной, и подумала, что если не попытаюсь поквитаться каким-то образом, то потеряю все, и свое достоинство в том числе. Я тебе никогда не скажу, кто это был, но не переживай, он не из наших друзей. Настоящая проблема — это ты сам, Леон. С каждым днем ты становился все дальше и дальше от образа, который я создала для себя. На самом деле влюбляются не в человека, а в его образ, иначе так всю жизнь можно провести в одиночестве. Твой образ был безумный, бесшабашный, по крайней мере до тех пор, пока ты сохранял самоконтроль. После веселых вечеринок ты всегда искал мое тело, но сексом занимался практически сам с собой. Тебя выпивка заводила, а вовсе не любовь. Тебя кокаин возбуждал, а не я. Ах, не нравится, как я говорю? А разве не таким языком следует разговаривать с девушками, которые спят со всеми напропалую, как я? «Телки», как ты любишь говорить. Именно поэтому я стала спрашивать себя, что меня с тобой держит: мне двадцать пять всего, не шестьдесят, вся жизнь впереди, я не хочу ничего упустить… Ты же меня только на дно тянул. Ты готов был утопиться вместе со мной в своих джакузи с шампанским. Меня от этого шампанского просто тошнит, ты никогда не замечал? Да, поначалу заниматься глупостями с тобой было даже прикольно: мы нюхали вместе, а потом занимались сексом, как в фильмах, в окружении больших зеркал, в которых отражались наши чудачества… Потом эти игры начали мне надоедать… Честно говоря, мне жаль вываливать это все на тебя так сразу, одним духом, но раз уж ты сюда приехал аж с Ибицы, то, наверное, именно за тем, чтобы это выслушать.
— …
— …
— Ты еще можешь спасти меня, Анита.
— Я — нет. Я могу тебя выслушать, могу тебя подождать, могу представить себя на твоем месте, но не проси меня спасти тебя. Это было бы неправильно да и не получится. Я долго ждала, но в конце концов не выдержала. Может, мне надо было быть понастойчивее со своими ультиматумами. Хотя ультиматумами победу не одержишь, по крайней мере в этой игре. Но ты же меня все-таки любил, чуть-чуть, правда, Леон? Ты любил меня или ты просто меня имел и все?
Я взял ее голову в ладони, как делал это раньше, и принялся целовать, не давая ей произнести больше ни слова, сдерживая ее протестующий язычок. Я казнил Аниту своими поцелуями. Я ласкал ее шею игривым прикосновением первых свиданий, когда мужчины хотят показать, на что они способны: вызывать у девушки дрожь и истому, доставлять наслаждение, как никто другой на свете. Анита ответила на мою ласку — скорее от усталости, нежели от желания. Напряженность прошла, и во мне вспыхнуло чувство обожания к ней, к моей богине.