21
Со сном у меня всегда была беда. С малых лет мне снились уже исполненные желания: подарки, игры, теннисные туфли. Парадокс, но пробуждение не доставляло мне радости, потому что мечта к тому времени уже сбылась и, стало быть, я напрасно грезил. Так было до тех пор, пока ночи не превратились в прерывистый кошмар, а мне к тому времени уже исполнилось лет восемнадцать, и года два уже я нюхал кокаин. Чаще всего мои сны помогали мне просто-напросто стереть из памяти все мои вечерние закидоны, и это можно было сравнить разве что с чередой небольших, невсамделишных смертей. Именно поэтому я никогда не испытывал страха перед смертью, я даже ловил кайф, бросая смерти вызов. Смерть — не сон, сказок не рассказывает, и это заставляет относиться к ней без лишнего трепа, с уважением. А я обожаю выламываться.
И вот по прошествии стольких лет в первую мою ночь в Колле мне приснился сон, и я увидел тех, кого меньше всего ожидал: Хулио и Маризелу. Они находились в каком-то доме, похожем на наш в Лозанне, одетые во все красное, и они, и все их родственники, которых оказалось почему-то неисчислимое множество, и они все сидели за громадным деревянным столом, и кушали radette[19], и ликование их было неописуемым. Догадайтесь, кто прислуживал им за столом с серебряным подносом в руках? Моя матушка, одетая в костюм Деда Мороза. Мама с улыбкой произносила что-то вроде: «Синьора Маризела, прикажете подавать сардельки с квашеной капустой?» А Маризела, занятая веселой болтовней с сестрами, повелительно кивала маме.
В комнате играла чудесная музыка, и все отбивали ритм ладонями по столу, как в дешевых кабаках. Я поспешил проснуться, прежде чем в моем сне успеет появиться отчим.
Я жив и здоров, и мое сердце снова принадлежит мне. После ужаса, который я испытал в доме у Дуки, испробовать вновь перемещение в другое время и в другое пространство казалось для меня практикой столь же странной, сколь неприятной. Я стал шарить рукой по тумбочке в поисках телефона, чтобы заказать завтрак, но телефона не было. Я включил мобильный телефон и убедился, что связи не было. Хотя нет, вру, на мобильнике появлялась одна единственная жалкая черточка приема — в дальнем углу комнаты, у окна. Блин, почему у меня не Swisscom, как у всех? Наверное, сон означал именно это: мама подарит мне на Рождество мобильный телефон с карточкой Swiss. Это шик для моей матушки.
Я набрался смелости и распахнул окно, даже не ведая, который час. Пейзаж был вовсе недурен, хотя, я уверен, пару живописных замков я бы на холмах поставил, причем обязательно французских: о французах можно говорить все что угодно, за исключением того, что они не умеют вписывать замки в ландшафты, раз — и шато.
Ладно, без замков пейзажик тоже был ничего — разбросанные там и сям домишки, густые рощи, холмы, оливы, кипарисы. Я задвинул подальше свой обычный цинизм и должен был признать, что этот вид наполняет меня покоем и безмятежностью. Тут я бросил взгляд во двор и обнаружил какой-то сарай, в котором стояли разные металлические механизмы. Что у них здесь, подпольный цех? У сарая еще металась женщина, будто по вызову «скорой помощи». Смысла происходящего я не понимал, однако наблюдать, как тетка носится, как сумасшедшая, от агрегата к агрегату было забавно. Чего они там замутили, термоядерную лабораторию, что ли?
Я принял душ в ванной, оборудованной в стиле семидесятых. В отличие от спальни, ванна выглядела полным убожеством. Шланг от душа был смотан вокруг крана, крючок наверху отсутствовал, поэтому водой ты вынужден поливаться, сидя на корточках в ванне. Вода из душа льется, а ты намыливаешь голову шампунем и не знаешь, куда эту хреновину деть, поэтому ты суешь ее промеж ног — какие штуки, однако, могут оказаться в подобных местах — зажимаешь, моешь голову, и тут, в момент, когда ты на секунду расслабляешься, душ вырывается и начинает неистово метаться, с восторгом заливая водой все вокруг, особенно твое заботливо сложенное полотенце. Так как насчет крючка, а? Я все понимаю, и то, что агротуризм должен быть как можно более «агро», но с душем это, блин, кажется перебор.
Я посмеялся, потом оделся и снова выглянул в окно, чтобы насладиться несказанно чистым местным воздухом: та пейзанка внизу наконец угомонилась. И в этот момент перед женщиной явилась мадонна. Богиня протягивала тетке-херувиму какой-то белый листок, а та похлопывала ее рукой по спине — то ли в знак признательности, то ли утешая, то ли ободряя. А я сам в этот момент превратился в самую настоящую бабушку у подъезда, которых так ненавидел. Ну почему у меня нет супервзгляда, которым можно поджигать все вокруг? Прости, Супермен, если я когда-либо болтал, что ты просто щенок, нет, ты даже лучше Человека-Паука, когда захочешь, о, подари мне мощь своего супервзгляда! Ну пожалуйста! Анита меня бросила, Беттега увел мою женщину, мой отец от меня смотался, моя мать заглатывает горстями успокоительные таблетки, а мой единственный друг — голубой. Ты понимаешь, в какой дерьмовой ситуации я нахожусь? Дай мне, дай же мне супервзгляд!