Ева
Ах, черт, пицца. Пицца в компании с барышней. Я посмотрел на часы — было уже слишком поздно для каких-либо ответов или бессмысленных оправданий. Я обязательно извинюсь потом, и сделаю это по-царски, ибо можно гондошить любого человека, только не того, кто дарит тебе «Дьяболик». Только не Еву.
Я с жадностью прочитал «Любуясь на его смерть», потом взял мобильник и написал: «Сегодня был замечательный день». И отправил Аните.
34
Это были тяжелые деньки, много раз мне хотелось бросить все к черту и убраться восвояси. Но остаться значило гораздо больше, чем обычная игра с фатумом. Это была проверка на зрелость, как экзамен на степень доктора honoris causa в Гарварде. Стометровка без допинга.
Несмотря на переписку по мобильникам, Джулия строила недовольные рожи, но в ней-то я был теперь уверен на сто процентов. Остальные члены бригады также были недовольны моим прогулом по неуважительной причине, какие-то их планы из-за меня порушились. Даже Кесслерши меня демонстративно бойкотировали, развлекая друг друга базарными пересудами. Единственный, кто не утратил своего благорасположения ко мне, был старый Арольдо, может, из-за своего преклонного возраста, а может, просто из интереса к чужакам, к которым он, скорее всего, меня и причислял. Чувствуя такую общую напряженность, Спрут переставил меня в пару к старику, а Джулию определил к Кесслершам.
Мы трудились на виноградниках Пьеве, заброшенного имения возле замка Галико, где выращивается санджовезе, основной сорт винограда в Тоскане. Виттория относилась к нему с нескрываемым почтением, даже с подобострастием, будто к эстрадной звезде. «Это капризный тосканский мальчик, — приговаривала она. — Если с ним ласково обращаться, он дает сумасшедшие результаты, но ежели сбор не задался, то и в итоге получишь шиш». Но наш сбор — по крайней мере до сего момента — шел превосходно, хотя, понятно, бабки можно будет подбивать, когда весь виноград будет передавлен и запечатан в погребах, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
На меня все продолжали смотреть косо, один только Арольдо здорово помог мне, а то бы я умер с тоски. Я получил прекрасную возможность пообщаться со стариком, узнать его получше и понять, что он был далеко не кретином. Я смеялся над его анекдотами, я даже начал понимать его диалект. Вот какие темы запечатлились в моей памяти:
злоключения кота по имени Вялые Яйца, которого Арольдо считал голубым, потому что кот пытался совокупиться с кроликами, когда старик выпускал их из клетки. Но потом в один прекрасный день кот нашел себе невесту, и не одну, а потом его прикормила другая семья, и котяра сделал ноги. Недурная бы получилась парочка — Вялые Яйца и Ламенто, а?;
искривленные зубы у Вонючки, одного из кроликов. Нижние зубы у него выросли непропорционально большие, даже ноздри закрывали. Арольдо был вынужден удалить их при помощи секатора;
несчастная любовь к Лоррейн, англичанке, которая вот уже двадцать лет была замужем за итальянцем и даже имела троих детей.
Последнюю историю, в частности, Арольдо рассказывал на универсальном языке, понятном для всех влюбленных, делая продуманные паузы, тщательно подбирая слова, дабы не ошибиться даже в мельчайшем нюансе. Когда человек находится в состоянии восторженного самозабвения, неизвестно почему он вдруг начинает предъявлять самые суровые требования к собственной памяти. А память у Арольдо была блестящая: они встретились впервые на вендемии[33], но симпатия — если использовать точное выражение рассказчика — вспыхнула уже на сборе олив, в ноябре. Дальше следует история, наполненная любовными записками, красноречивыми взглядами, тайными свиданиями на парковке Джельси, у торгового центра в Синалунге. Как-то раз Арольдо оставил свою черную «панду» на стоянке незапертой, а его пассия втихаря от мужа открыла дверку и оставила для него на сиденье домашний пудинг в коробочке, блин, трэш какой-то.
Через месяц нерешительных попыток парочке наконец-то удалось совокупиться «аки диаволам» в маленьком амбаре за его огородом. Однако муж, как в худших классических сюжетах, узнал об их порочной связи, угрожал ему, угрожал ей, в общем, роман закончился. Через год женщина отправила Арольду описание своей несчастной жизни на двух листочках, в котором она плакалась на свою участь узницы и невозможность что-либо изменить.
— Ну а твои истории, Грандукинчик, наверное, не такие крученые?
— Не знаю. Скорее, не такие романтичные. Я и сам очень пошлый.
— Нет, ты мне вовсе таким не кажешься. Ты весь такой порядочный, образованный; у тебя, конечно, есть недостатки, как и у всех, но в целом я считаю тебя хорошим парнем. И потом, ты же внук синьора Эдуардо, и я к тебе со всем уважением. Да, тот был человеком старой закваски, воспитанный, с манерами, все такое. Бывалоча, встречал меня, всегда говорил: «Буонджорно, синьоре». Жаль, что он в последние годы перестал здесь появляться, а потом мне сказали, что у него страшный недуг.
33
Вендемия — сбор урожая винограда, длится четыре недели, с середины сентября до середины октября.