– Кушать будешь? – снова спросил он у Симона, жуя свое блюдо.
– Нет, – поморщившись, мотнул головой киномагнат, которому стало дурно от запаха еды. Это не означало, конечно, что Алекс плохо готовил, просто таково было теперешнее состояние Ди Рэйва.
В прихожей послышался шум. Симон вопросительно взглянул на друга.
– Алекс, ты ждешь кого-нибудь?
Он не успел ответить. В комнату ввалился запыхавшийся Роман Ермак. Не говоря ни слова, он подошел к Крюгеру, бесцеремонно взял у него тарелку, сел рядом на диван и стал есть. Вид у него был такой, словно он на сорок третий этаж, где была квартира Алекса, поднимался пешком.
– Тебя со службы пораньше отпустили? – поинтересовался Крюгер. – Или выгнали совсем за вчерашнее? – добавил он, смеясь.
Роман удостоил его взглядом, говорившим, что ему сейчас не до шуток. Затем грубо всучил ему обратно тарелку и обратился к Ди Рэйву:
– Собирайся.
– Куда? – нахмурился Симон, не любивший, когда начинали говорить издалека, игнорируя суть дела, что, кстати, постоянно делал Ермак, доводя, иногда, этим своих друзей до белого каления.
– Надо, – Роман был в своем репертуаре.
– Мне, например, сегодня никуда не надо, – пожал плечами Ди Рэйв.
– Я за тобой приехал. Собирайся.
– Да куда, черт возьми!?
– На Лубянку, – коротко ответил Ермак.
Киномагнат изумленно посмотрел на своих друзей.
– Я что, арестован? И все из-за какой-то стриптизерши?
– Ты совсем в этой Америке последние мозги пропил? Нет конечно! – Воскликнул Роман. – Объясняю суть дела. Мой шеф, полковник Калашников, встретил меня сегодня утром словами: 'Некоторые молодые сотрудники нашего отдела, проводя время, не связанное с выполнением служебного задания, в злачных заведениях, порочат честь и достоинство офицера госбезопасности. У вас серьезные проблемы, капитан Ермак. Я знаю, что зачинщиком произошедшего инцидента является ваш заокеанский друг и очень хочу с ним познакомиться. Если вы не найдете веских доводов, чтобы убедить его навестить меня, это не лучшим образом скажется на решении вашей проблемы, товарищ капитан. Если он не какой-нибудь дешевый трус, пусть явится ко мне'. Я тебе дословно передал его слова, Симон.
– Поехали, – коротко бросил Ди Рэйв, направляясь к выходу. При этом он очень сильно нахмурился.
***Ловский сидел в скверике возле своего дома, на деревянной скамейке, выкрашенной в ярко-зеленый цвет. День был теплый, солнечный, но он трясся, как в лихорадке. Его, и без того светлое, лицо было совсем бледным. Он боязливо озирался по сторонам, реагируя вздрагиванием на каждый шум, даже на гомон детей, идущих по улице и радующихся теплому дню и окончанию занятий в школе. Среди зеленых насаждений в скверике и разноцветных цветов на клумбах, среди яркого солнца и радостных детей Рональд выглядел каким-то потусторонним. Не от мира сего. Он взглянул на кучерявого рыжеватого восьмиклассника в темно-синем школьном костюме и с повязанным под воротником белой рубашки красным галстуком, который школьники носили с тех пор, как пришедшая к власти в России Державная Элита возродила в стране пионерскую организацию. Этот паренек нес в руках два портфеля. Один свой, другой видимо принадлежал идущей рядом однокласснице в аккуратном, пурпурного цвета с белым воротником и манжетами, школьном костюме для девочек, который также был украшен красным галстуком. Ловский с завистью глядел на эту трогательною парочку с их, полными оптимизма, целеустремленными взглядами, обращенными в будущее, казавшееся им счастливым. Он завидовал их трогательной наивности и чистоте душ и помыслов, еще не тронутых каждодневной фальшью, вычурностью и пошлостью рутины взрослой жизни. Ими действительно можно было залюбоваться. Школьники заметили странного, нездорово выглядевшего мужчину на скамейке, и подошли к нему.
– Извините, вам плохо? – спросила круглолицая девочка с умным взглядом и пепельными волосами.