– Я одолел тебя в честном поединке, – громко (чтобы все слышали) сказал Василий. – Жизнь твоя в моих руках, но я не хочу тебе убивать – хватит лить русскую кровь. Ты храбро бился, князь, и ты достойный правитель своих земель. Признай меня старшим братом и принеси мне присягу верности как верховному правителю всех земель русских, и правь попрежнему свом уделом. Или умри, если считаешь для себя позором покориться мне.
Лезвие клинка подрагивало в нескольких сантиметрах от глаз Михаила. Медведь не был трусом, но он понимал, что умри он сейчас от меча князя московского, это ничего уже не изменит. Поединок видели все князья, и все они стали свидетелями его поражения. Как бы то ни было, бой за шапку Мономаха он проиграл, а Василий выиграл.
– Признаю твоё верховенство, князь Василий Тёмный… – проговорил сибирский властитель, стараясь не морщиться от боли в раненой ноге. – И буду служить тебе верно.
Он произнёс эти слова негромко, но акустика в холле была превосходной – и для ушей, и для микрофонов.
Василий вложил меч в ножны, помог Михаилу сесть и кивнул медикам – не спите, делайте своё дело. Князь Михаил не знал о юношеских занятиях соперника фехтованием, а сам Василий не счёл нужным доводить до сведения Медведя этот нюанс. Никаких угрызений совести он в связи с этим не испытывал – Михаил всё равно не отказался бы от поединка. Тюменский богатырь рассчитывал на свою недюжинную силу, а проявить трусость означало автоматически отказаться от притязаний на престол государя российского.
"И это всётаки честнее, – подумал Василий, снимая шлем и вытирая потный лоб, – чем подсылать к сопернику ночного убийцу или бабкузнахарку, чтобы та подсыпала ему в самогон отравного зелья".
На другом конце планеты на стол начальника "внешней информационной службы" United Mankind Эрни Баффина легла распечатка шифрограммы, полученной от информатора из Сибирского княжества.
"Значит, вопрос объединения русских княжеств в единое целое можно считать почти решённым, – подумал "Пончик Эрни", прочитав донесение. – Надо немедленно сообщить об этом Совету Сорока. Надеюсь, за эту дурную весть меня не бросят в кипящее масло – мы же всётаки цивилизованные люди".
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. РЫБЫ СПЯТ ПОДО ЛЬДОМ
203… год
Атомные субмарины напоминали пару исполинских китов, утомившихся от бега под волнами и решивших передохнуть в укромном закутке Исфиорда. Их покатые чёрные тела были покрыты сплошным слоем изморози: тонкая водяная плёнка, смочившая их могучие корпуса, превратилась в льдистый иней, похожий на седину.
"Хороши, – подумал Эйрик. – Глобы держат своё слово. А теперь слово за мной…".
После поражения у берегов Кольского полуострова властитель Свальбарда притих и больше года сидел смирно – его драккары и близко не подходили к территориальным водам Северного княжества. Однако смирение ярла было обманчивым: он отнюдь не успокоился и не терял времени зря. Его корабли демонстрировали свою боевую мощь у берегов Норвегии, и эмиссары Эйрика работали в городах и посёлках: убеждали, соблазняли и запугивали, готовя почву для пришествия "конунга Скандинавии, способного объединить и возглавить весь Север Европы". Живой пример имелся – Шарнхорст Железнобокий, – а о подробностях последнего боя "Ингрид" мало кто знал: любое поражение можно представить победой, тут всё дело в том, кто и как будет о нём рассказывать. А реальная мощь свальбардского ярла не уменьшилась, а увеличилась: глобы, следуя постулату "Отрицательный результат – это тоже результат", сделали соответствующие выводы из неудачного набега Эйрика и усилили его флот атомными подводными лодками. Арктическая нефть ждала своего хозяина, и планы United Mankind относительно этой нефти нисколько не изменились.
– Ты доволен, ярл? – спросил Хендрикс. – Я обещал – мы сделали.
– Доволен, – искренне ответил Эйрик (он действительно был доволен – и было чем).
"Морской волк" – лодка"охотник" четвёртого поколения – по сумме характеристик была признана лучшей субмариной двадцатого века. Корпус "волка" имел почти идеальную гидродинамическую форму и был снабжен внутренним и внешним покрытием, гасящим собственные шумы
и поглощающим импульсы поисковых сонаров. Акустическое поле корабля сливалось с фоновым – субмарина словно растворялась в какофонии разнообразных случайных звуков, которыми наполнены океанские глубины. Шумность лодки снижалась и за счёт оригинального водомётного движителя, заменившего привычный винт. Но при этом "Морской волк" имел чуткие уши: семь его гидроакустических антенн на двадцатиузловой тактической скорости были способны обнаруживать, классифицировать и отслеживать до двух тысяч акустических контактов. И хищник этот был зубастым: на его борту имелось до полусотни единиц оружия – торпед разных типов и крылатых ракет "Томагавк". Калибр торпедных аппаратов "волка" резко возрос – до двадцати шести дюймов вместо обычных двадцати одного, хотя специальное оружие под этот калибр так и не было создано, и "волки" стреляли стандартными 533мм торпедами и ракетами.
К постройке планировалась тридцать таких лодок, но в связи с распадом Советского Союза и стремительным усыханием русского военноморского флота нужда в них отпала. Тем не менее, три "волка" были построены: предшественникам глобов почемуто и в голову не пришло переориентировать свою атомную судостроительную промышленность на выпуск алюминиевых рыбацких яликов и тем самым угробить её на корню. Обвал пережила только одна "суперлодка", и она стояла сейчас в тихих водах Исфиорда, радуя душу ярла Эйрика.
Вторая субмарина, пополнившая флот Свальбарда, несколько отличалась обводами, хотя отличия эти были невелики и были заметны лишь искушённому глазу. "Девственница" родилась в начале века, и по нормам срока службы пребывала в расцвете сил – субмарины этот типа были последними многоцелевыми лодками, построенными на американских верфях до Обвала.
Ударные атомные субмарины типа "Девственница" были многофункциональными подводными крейсерами, предназначенными для борьбы с подводными лодками на глубине и для прибрежных операций. По уровню шумности они не уступали "волкам", но могли решать более широкий круг задач, среди которых особое место отводилось специальным – диверсионным – операциям. Крейсера были оборудованы шлюзовой камерой для боевых пловцов и несли миниподлодку, способную перебросить группу "коммандос" за сто миль от корабляматки. Кроме этого, специально для "девственниц" проектировались беспилотники "Предатор", запускаемые с борта в подводном положении, и "морские хорьки" – каждый крейсер мог нести на борту от четырёх до шести таких разведывательноударных аппаратов. Имели они и собственную противовоздушную оборону – у чужих берегов можно напороться на вертолёты и самолёты, которые могут грубо обидеть "девственницу" Ко всему прочему, эти крейсера особо адаптировались для арктических миссий: их усиленная рубка – "парус" – была приспособлена для взламывания тяжёлого льда изпод воды.
– Не терпится опробовать их в деле, а? – милитар улыбнулся, заметив в глазах ярла характерный хищный блеск. – Есть такая возможность, и, я бы даже сказал, необходимость. Арктика ждёт, Эйрик.
– Скоро она дождётся, – в тон ему отозвался властитель Свальбарда. – Я сам выйду в море – надоело мне чтото сидеть на берегу: скучаю. И на Северном полюсе я ещё не бывал, а надо бы побывать: норвежец я или нет?
Глоб и викинг стояли у самой воды, глядя на атомоходы. А рядом с ними – в двух шагах, но всётаки рядом, – стояла Ингрид. Она откинула меховой капюшон и тоже смотрела на субмарины, не обращая внимания на холодный ветер, перебиравший её густые светлые волосы. В том, что в нарушение грубых средневековых нравов "новых викингов" жена ярла присутствует при серьёзном разговоре мужчин, Хендрикс не находил ничего особенного – за время своего пребывания на Свальбарде он понял, что роль Ингрид в жизни пиратского архипелага отнюдь не исчерпывается согреванием ложа своему супругу (для этого есть и наложницы). Во время частых отлучек Эйрика вся полнота власти переходила к его жене, и никто из островитян не мог пожаловаться на чрезмерную мягкость этой женщины – хватка её маленьких изящных ладоней была железной.