- Сначала ты ешь, а потом я говорю, - он сощурился и посмотрел на меня.
- Мы не на торгах, - со смехом сказала я ему.
- Это не торги, а деловое предложение, - сказал он, улыбнувшись.
- А у нас деловые отношения? - спросила я его.
- Мне кажется, у нас и деловые, и торговые, и экономические, и политические, и духовные, и личные, - он еще шире улыбнулся.
- Давай свое манго и отвечай, - он поднес вилку к моему рту, я быстро стянула фрукт.
Манго было очень сочным на вкус. Брендон наколол ещё кусочек банана и ананаса, и я снова быстро всё съела. Желудок наполнялся, меня не тошнило, а, наоборот, хотелось ещё. Я посмотрела на Брендона, его глаза сверкали от возбуждения. Он поднес вилку снова к моему рту, я не смотрела, что на ней было, а медленно раскрыла рот и также медленно стянула фрукт. В этот раз я проглотила яблоко. Я закрыла глаза от удовольствия и растекающейся приятной волны внизу.
- А теперь говори, - хрипло сказала я, открыв глаза.
- Но тут ещё пол тарелки, - напомнил он, жадно смотря на мои губы.
- Я не могу больше, я наелась, - простонала я, - говори, Брендон.
- Я люблю тебя, Амелия, и то, что между нами происходит, не всегда верно, но это ты и я. Я тоже не всегда прав, - он приложил палец к моим губам,- ты рождена человеком, и ты живешь с эмоциями. А я рожден бессмертным, и только пока была жива мама, я знал, что это такое, но хорошее быстро забывается. Я жил в гнилой пустыне, но встретив тебя, во мне начали постепенно просыпаться человеческие чувства. Я не умею их контролировать, потому что не помню, что это. Нам сложно друг с другом, потому что мы разные в плане физиологии и в возрасте. Тебе восемнадцать. В тебе кипит жизнь, ты всегда куда-то бежишь, у тебя жажда действий, ты живая. А мне 765 лет, и я видел много, да я видел все в этом мире. Я хочу спокойствия с тобой, потому что за свою жизнь я навеселился. А тебе, наоборот, надо увидеть всё, почувствовать и пожить. Ты молода, ты впитываешь все краски жизни и освещаешь ими все вокруг себя. И поэтому я боюсь потерять тебя, боюсь, что ты, в конце концов, плюнешь на мою нудность и будешь с кем-то вроде твоего Дилана.
- Брендон, - прошептала я, и он поднял на меня свои красивые и полные печали глаза. Я даже не могла представить, что он так себя ощущал, что это его страх. - Я люблю тебя, нудного старикашку, потому что ты - мой бессмертный. И другого мне не надо, я готова врезаться в дерево, биться об стены и умирать с тобой хоть каждую минуту. Дилан не мой, я не понимаю, почему ты так ревнуешь к нему. Да, я признаю, что пока я не встретила тебя, он мне нравился, но он просто был в моем вкусе. На балу я увидела тебя не глазами, а сердцем, тепло твоих рук околдовало его. Ты покорил меня своими глазами, которые смотрели мне в душу, своим ароматом, от которого кружилась голова. Я люблю, когда ты задумчиво смотришь в экран ноутбука и стучишь пальцем по подбородку, когда ты нервничаешь, ты проводишь рукой по волосам. Да, возможно, я ребенок по сравнению с Рейной и другими, но ведь я вырасту когда-нибудь.
- Моя Мия, - прошептал он облегченно и обнял меня, мне было так хорошо прижиматься к нему, - почему я не могу прочесть тебя? Забудь о ней и о других, потому что в моем эгоистичном сердце только ты. Я не знаю, почему я полюбил тебя, такую невероятную, опасную, бездумную, эмоциональную девчонку. Ты разительно отличаешься от того, к чему я привык. Ты нужна мне, ты моё все, ты мой мир и воздух. Мы связаны. Твоя душа в моих руках, а моя в твоих.
- Сердце у тебя красивое, это ты эгоистичный самовлюбленный страстный самец, - засмеялась я на его груди.
- Амелия, - он поднял мою голову двумя пальцами, - да я такой, но я твой.
- Я твоя, всегда твоя, - прошептала я и потянулась к его губам, но он отстранился. - Брендон? - удивленно посмотрела я на него.
- Ещё одно. Ты сказала, что хочешь подарить мне ребенка, ты правда хочешь этого? - он опустил голову.
- Если бы это было возможно, то да, - мое игривое настроение сразу упало, я повернулась и прислонилась к дивану.
- Это возможно, - он поднял на меня голову.
- Но ты сказал, - я посмотрела на него.
- Да, будучи человеком, ты не можешь родить мне ребенка, но если ты решишь обратиться, то сможешь это сделать, мы сможем иметь детей только от своих душ, - сказал он.
- Понятно, - ответила я ему тихо, но мне было опять ничего не ясно.
Но я не готова была стать такой же, как он, мне хватало своих проблем. Что будет, если я стану бессмертной? Я не могла даже думать об этом. Мы только начали воссоздавать наше хрупкое перемирие. Я боялась, очень боялась быть такой, как он.