Антон пропустил Юлю вперед, и они вошли в ярко освещенную прихожую.
— Знакомьтесь! Это Кирилл, Юля, — представил Антон друг другу гостью и хозяина.
— Проходите, Юленька, не стесняйтесь, — пригласил добродушный бородач. И пошутил с кавказским акцентом. — Друг моего друга — мой друг!
— Все по Кавказу сохнешь? — легонько толкнул его в бок Антон.
— А ты все со своими зелеными подружками шепчешься? — весело парировал хозяин. — Смотри, так и одичать недолго, братец ты мой лесной, — рассмеялся он, показывая роскошные белые зубы.
— Не по мне вся эта ваша столичная возня, ты же знаешь, — ответил Антон, устраиваясь в кресле. — То ли дело — лес. Не выдаст, не продаст — молчит себе да душу согревает. А вечное, Кирюша, познается в тишине.
— Это не для меня! — сверкнул Кирилл белыми зубами. — Мое призвание — суета сует и всяческая суета. Я только тогда человек, когда вокруг меня жизнь бурлит, ключом бьет! Иногда, правда, и по башке, — развеселился он. — Ладно, ребятки, вы тут устраивайтесь, а я сейчас. У меня, кстати, роскошное «Киндзмараули» есть, настоящее — Гиви презентовал, Гиви Мирнанашвили. Да ты его знаешь! — Последние слова хозяин прокричал уже из кухни, откуда раздавались звякающие и стукающие звуки.
— Ничего, если я тебя на минутку оставлю? Мне пошептаться с Кирюхой надо.
— Конечно, иди, — кивнула Юля, — я посижу пока.
Да-а-а, в таких домах Батманова еще не бывала. Не квартира — музей. «Как они воров не боятся?» — изумилась гостья, озираясь по сторонам. Левую стену парадной комнаты (иначе и не скажешь) занимал огромный посудный шкаф с резными дубовыми листьями в верхних углах и античными скульптурными группками на нижних дверцах. Древний умелец так любовно и тщательно вырезал из дерева мифических героев, что они казались живыми, и было непонятно, как эти Гераклы и Персеи до сих пор не спрыгнули с гладкой матовой поверхности и не стали геройствовать прямо здесь, на роскошном персидском ковре, в котором утопали ноги обалдевшей гостьи. За стеклом этого антикварного чуда загадочно мерцали позолотой хрустальные бокалы и светился тончайший фарфор. «Небось Кузнецовский», — подумала Юля. Справа громоздился украшенный немыслимой резьбой комод, на нем живописно рассредоточились старинные статуэтки: кокетливые дамы в кринолинах и галантные кавалеры в камзолах, особенно хороши были туфельки с пряжками. Здесь же, в углу у окна, возвышались напольные часы — их маятником спокойно можно было валить с ног быка. Левый угол занимал сопливый чужестранец — импортный телевизор. В центре стоял на витых ножках журнальный столик, инкрустированный перламутром. С потолка свисала хрустальная люстра, сверкавшая ограненными лепестками: их сияние слегка приглушала темная бронза. Стены украшали картины, оправленные в тяжелые позолоченные рамы. Даже не сведущей в живописи киношнице было ясно, что это подлинники.
— А вот и мы! — Из кухни появился Кирилл с подносом, заставленным блюдцами с копченой колбасой, сыром и аппетитно поджаренными хлебцами. В вазе для фруктов возлежали яблоки с апельсинами и бананами, в маленькой розетке краснела икра. За хозяином следовал Антон с бутылкой вина в руке. Бородач выставил угощение на журнальный столик: — Прошу! — И шутливо поклонился, плавно взмахнув рукой. — Не обессудьте, гости дорогие, за скудное угощение. Не был заранее предупрежден о вашем визите.
— Ну-ну, не скромничай! — Антон уселся в кресло рядом с Юлей. — Удивительный все-таки народ — москвичи! Чем скуднее прилавки — тем богаче столы. Откуда такая роскошь в наш дефицитный век?
— Сто друзей, Антоша, частенько заменяют сто рублей! — отшутился хозяин. — Не стесняйтесь, Юленька, будьте как дома. Сейчас сделаем по глоточку, перекусим по кусочку — а потом и к делу перейдем. Я на голодный желудок думать не мастак.
Вино оказалось роскошным — густым, душистым и очень вкусным. Сталин был не дурак — знал толк в винах. Антон вино даже не пригубил — остерегался гаишников.
— А теперь, ребятки, к делу! — предложил хозяин, убедившись, что гости сыты и довольны. — Не покажете, Юленька, вашу вещицу?
Юля молча достала из сумки бархатный футляр и положила на столик.
— Можно посмотреть?
— Конечно.
Кирилл осторожно открыл коробочку и достал из нагрудного кармана лупу. Склонившись над брошью, он внимательно разглядывал ее сквозь увеличительное стекло. От былого добродушия простака не осталось и следа. Антиквар хищным взглядом клевал прабабушкину память, словно гриф из надверных античных сюжетов. «Теперь понятно, почему он такой небедный — такому на пути не становись, перекусит одним зубом», — поразилась Юля этой внезапной метаморфозе.