Его лицо почему-то стало расплываться. Ей захотелось опереться о стул, а еще лучше — сесть. И тут раздался глухой выстрел. Васса вздрогнула и резко повернула голову.
В дверях кухни стоял ее муж и, расплываясь в дурацкой улыбке, держал в руках бутылку. Влад никогда не умел открывать шампанское — из наклоненного горлышка вытекала пышная иена и щедро поливала дубовый профессорский паркет.
Глава 27
Ноябрь, 1982 год
Она себя ненавидела. Проклинала собственное необъяснимое упрямство, перечеркнувшее возможность счастья. Надень, на два, на три — пусть! Но это было бы ее счастье — в сейчас, в сегодня. Туда звало хмельное тело, которое никак не хотело трезветь. Тело кричало «да» — разум холодно отвечал «нет». И эта непримиримая парочка рвала на части, выматывая душу. Третий день она не подходила к телефону, нарушая все заповеди воспитания и заставляя Настеньку врать, что мамы нет дома, а врать, как известно, нехорошо. Заметив однажды бежевую «Волгу» у телецентра (да мало ли их по Москве ездит!), повадилась тем не менее уходить через другой выход — береженого Бог бережет. Она была на грани нервного срыва, потому что не могла больше дышать с ним одним воздухом — и не видеть его. Хотелось одного: чтобы он уехал. И тогда закончилась бы эта пытка. И началась новая жизнь, с чистого листа — tabula rasa. А объяснялось все очень просто: беда в том, что она не хочет быть третьей. Не хочет и не может! Противно-то подбирать объедки с барского стола. И пусть он уезжает побыстрее. Завтра. А она здесь сама разберется со всеми — и со своим телом, и со своим умом.
— Неведова, зайди ко мне, — бросил в открытую дверь редакторской Егорычев, направляясь к себе в кабинет.
— Ой, что это он так сурово? — удивилась Оля Волнушкина. — Вроде ты еще не творила Ничего не натворила, чтобы вызвать такой тон. Какая муха его укусила?
— А это он так чувства свои скрывает, — промурлыкала Элеонора Матвеевна, печатая на машинке очередную «нетленку». — Нравится ему Ларочка — вот он и выставляет свои колючки, чтобы мы, наивные, не догадались ни о чем.
«Это ты-то наивная?» — подумала Лариса и, прихватив на всякий случай блокнот и ручку, поднялась со стула.
— Пойду я.
— Ни пуха ни пера! — напутствовала ее Волнушкина.
— К черту!
Иван Иванович Егорычев, энергичный, сухощавый невысокий, востроносенький, быстроглазый, — вылитый Суворов — внимательно отсматривал программу «молодежки». На экране морщили бровки и лобики подростки: изображали глубокомыслие и знание жизни. Бодрая ведущая — а lа пионервожатая — весело пытала юную аудиторию о смысле бытия. В общем, все выглядело как всегда — пристойно и фальшиво. Егорычев молча указал Ларисе на стул и еще с полминуты понаблюдал за игрой в правду. Потом отключил монитор и развернулся лицом к вошедшей.
— Нравится?
— Нет, — честно призналась она.
— Да, халтурят, черти. А ведь могут и хорошие: передачи делать, умные. — Он подергал мочку уха. — Ну да у них там сейчас неплохой народ подбирается Думаю, они себя еще покажут. Да и нам надо просыпаться. А то больно что-то все сытые да довольные ходят. Что ты стоишь? Присаживайся, в ногах правды нет.
Она молча опустилась на стул.
— Почему молчаливая такая? Язык за завтраком проглотила?
— Слушать — не говорить, Иван Иванович Вы же сами советовали присматриваться.
— И ко мне? — весело изумился Егорычев.
— И к вам, — улыбнулась Лариса.
— Молодец! Исполнительная, — развеселился главный. — Ну что, созрела для работы?
— Перезрела.
— Это хорошо. — Он посерьезнел. — Собирайся в командировку. В Ленинград поедешь.
— Завтра?! — обрадовалась перезревшая.
Егорычев рассмеялся:
— Куй железо, пока горячо?
— Работать очень хочется, честное слово, — призналась она.
— И это прекрасно? Не переживай. Спокойную жизнь не обещаю, но ломовой загрузкой обеспечу. Слово даю.
— Ловлю на слове, Иван Иванович. Не обманите.
— Обманывать не привык, обманываться не хочу. И на старости лет меняться не собираюсь. — Он внимательно посмотрел на нового редактора. — Открывай блокнот, записывай.
И главный четко обозначил цель, время и условия предстоящей командировки. Егорычев знал, что для нес — это первая съемка и первая проба своих возможностей, а потому рассказывал обо всем подробно и обстоятельно. Выезжает их группа через три дня. Директор, Миша Васильев, уже заказал гостиницу, билеты и все прочее. Техника заказана тоже. А вообще все это детали, редактор заниматься этим не должен. И говорит главред о них только потому, что эти детали есть азы работы, и не знать их стыдно, даже новичку.