— О! А ты что тут делаешь в гордом одиночестве?
— Думаю, — уныло призналась дебютантка.
— Что тут думать — прыгать надо! — плоско сострил он. — Давай помоги мне подшиться. Только сначала скрепимся, а потом уж и подшиваться будем. Листочек в бумажечку — и вместе, вместе! — гоготнул он.
Туповатый, ернический стиль общения раздражал, но она была новенькая, а Гудков варился в этом волшебном котле уже целых семь (!) месяцев и был в ее глазах почти что корифеем. И неопытная послушно поплелась за тертым калачом. На столе высилась солидная стопка аннотаций.
— Вот, разложишь по одному экземпляру на каждого из этого списка, по рангу. Начни с ЦК, потом Лапину, потом остальной мелочи. Каждый экземпляр — в подписанную бумажку. Да не попутай страницы. — Он заторопился. — Все, я побежал! Чашку кофе выпью — и припаду к вашим прелестным ножкам, мадам!
«Пошляк! — неприязненно подумала Лариса. — Да к тому же и волосы сальные. Воду горячую у них отключили, что ли? Вроде не сезон». Аккуратно разложив все экземпляры, она не смогла их скрепить: очень уж пухлыми оказались, прямо тома какие-то. Ожидание «сального» затягивалось, и помощница начала томиться от невозможности уйти и сознания, что ее нагло использовали.
— Боже, что ты сделала?! — это был почти вопль. Рядом с ней незаметно проявился окофеиненный Володька и возмущенно уставился на разложенные страницы.
— Как что? — растерялась Лариса. — Разложила, как вы просили.
— Но это же все надо скрепить!
— Что? — не поняла она.
— Скрепить надо, дорогая! Как, ты думаешь, это в ЦК будут читать? По листочкам?
— Я пробовала, не получается.
Помощница взяла скрепку и снова попыталась соединить страницы. И тут раздался театральный стон, переходящий в хохот. Аннотатор, веселясь, извивался червяком.
— Ой, не могу! Ну умора! Ты что, вчера на свет родилась? Смотри! — Он схватил степлер и лихо им защелкал.
«Доносчик! Стукач несчастный!» Вспомнив свой неудачный канцелярский дебют, Лариса поняла, что заложил ее тогда сальный Володька-аннотатор.
— Иван Васильич, кто старое помянет, тому глаз вон, — отшутилась она.
— А кто забудет, тому оба, — парировал Гаранин. — Ну да ладно. Дело было молодое, неопытное. — Он посерьезнел. — Слушай внимательно. Я, можно сказать, наступаю на горло собственной песне. Растил тебя, Неведова, думал, замену готовлю, да, видать, не судьба. Сейчас все обскажу, а ты уж, девонька, решай. Я со своей стороны даю зеленый свет.
И Гаранин рассказал, что два месяца назад в одну из редакций пришел новый главный редактор, Иван Иванович Егорычев, его старый друг, с которым было выпито за все годы столько, что хватило бы на хороший прудик где-нибудь за городом, да хоть бы и в Софрине, куда ездит расслабляться радийно-телевизионный люд. Егорычев мужик классный, порядочный и умница каких поискать. За время общения с редакционным коллективчиком главный слегка осатанел: коллективчик в индивидуальной разбивке оказался весьма склочным и с большими претензиями. Правда, по паре-тройке представителей каждого пола — вполне приличные люди. А тут редакторша, которая «сидела на культуре» и была, между нами, дамой стервозной во всех отношениях, уволилась и, кажется, уже укатила с мужем куда-то за рубеж, в длительную мужнину командировку. «То ли в Лондон, то ли в Вену — в общем, какие-то зажопинские выселки, извини». Иван ищет на это место толкового редактора и порядочного человека. Но это еще не все. Есть задумка: создать новый оригинальный цикл («Хочет выбить под это дело час эфирного времени»), а главреду будет нужен ведущий, желательно красивый и обаятельный, умница, способный удержать «у ящика» и бабулек-пенсионерок, и прослойку, и гегемона. Актера или диктора брать не хочется. Егорычеву кажется, что гораздо интереснее это может сделать редактор, который знает материал как свои пять пальцев. Сразу сделать редактора ведущим, естественно, никто не позволит, но есть надежда, что через какое-то время удастся переломить тупое упрямство чинуш из Комитета. Дело это новое, интересное, и главный уверен в успехе. А сейчас он думает одним выстрелом убить двух зайцев: заиметь сильного редактора и в его же лице получить в будущем хорошего ведущего. Словом, для реализации этой идеи нужен некто «X», соратник и единомышленник, желательно женщина, потому как самые «продвинутые» телеманы — мужики.
— Шерше ля фам, так сказать, — подытожил Гаранин. — И такого человека у него нет. А у меня есть. Ты ведь, кажется, в студенческом театре лицедействовала?