Выбрать главу

— И что?

— Напечатали, конечно, — запечалилась поэтическая дебютантка. — И пошло-поехало. Одно написала — напечатали, два — туда же, десять разослала по редакциям — все напечатали, представляешь? Рецензия даже была. Молодая, подающая надежды поэтесса Агата Луговая…

— Постой-постой, — перебила ее Лариса, — какая Луговая? Ты же Некачаева.

— Так это псевдоним мой: Агата Луговая, — доверительно шепнула Некачаева. И похвалилась: — Сама придумала! Красиво, правда? — Она возбудилась. Глаза горели, вздыбленные волосы открывали зарумянившееся лицо. — Это такая зараза, скажу я тебе! Хуже наркотика! Я и школу сменила, сюда вот перешла, рядовым учителем на полставки, чтобы времени для творчества было больше. Дом забросила, мужа, детей. Муж надеется, что я опомнюсь и вернусь к нормальной жизни. А я все понимаю, да вот беда — остановиться уже не могу. Отрава! — И горестно покачала головой, жалуясь на свое поэтическое призвание.

— Так почему ты расстраиваешься? — не поняла Лариса. — Тебя же печатают.

— Печатают, как же! — фыркнула стихотворица. — Ни хрена они не печатают! Интриганы! Ты знаешь, они совершенно не чувствуют, что жизнь меняется. И язык меняется, и время меняется! Пни замшелые! — Агатка бурлила негодованием. — Мхом обросли! Им кажется, что все вокруг, как двадцать лет назад. А я нутром чую: грядут перемены. У меня же на время чутье спаниеля! Попомни мои слова, Лариска, мы с тобой еще такое увидим, что…

Страстный монолог учительницы русского языка и литературы Агаты Романовны Некачаевой (она же поэтесса Агата Луговая) прервал звонок на перемену.

— Ой, Лариска, мы же с тобой толком так и не поговорили! — всплеснула руками собеседница. — Я, конечно, эгоистка — все о себе да о себе. Ты-то как?

— Агатка, хороший мой, все! У меня больше нет ни минуты. Звони. Я теперь знаю, где ты, не потеряемся.

Обменявшись телефонами и чмокнув друг друга на прощание, они разбежались. Агата — на урок, сеять в юных головах семена знаний. Лариса — на работу, пожинать их плоды. «Опаздываю!» — думала она, перебегая дорогу и не глядя по сторонам. Резко взвизгнули тормоза. В нескольких сантиметрах застыла «Волга».

— Девушка, вы, может, на тот свет и спешите, а я в тюрьму — нет! — Низкий мужской голос был сердитым и громким.

— Извините, Бога ради, опаздываю.

— Куда вам?

— В Останкино, телецентр, — с надеждой ответила Лариса. Вот бы повезло — надумай он подбросить ее к работе. Садитесь, мне по пути.

— Спасибо вам большое! — неприлично обрадовался бестолковый пешеход.

Устроившись на заднем сиденье и с нетерпением поглядывая на часы, она всю дорогу чувствовала на себе чужой взгляд. Иногда, не выдерживая, поднимала глаза и натыкалась на этот хмурый взгляд из-под густых бровей. «Неприятный хмырь какой-то! Голос красивый, а глаза злые». Через полчаса бежевая «Волга» затормозила у входа в телецентр.

— Здесь?

Водитель повернулся к Ларисе, и она смогла его рассмотреть. Грубовато вылепленное лицо, темная шевелюра с чуть заметной проседью, густые брови, под ними (вот интересно!) глаза разного цвета — зеленого и карего с каким-то медовым оттенком, крупный чувственный рот — в общем, ничего особенного. Но от него веяло такой самоуверенной мужской силой, что она невольно поежилась: не дай Бог попасть такому в лапы — сожрет и не заметит.

— А на телевидении все женщины такие красивые? — поинтересовался водитель.

— Сколько я вам должна? — вежливо спросила пассажирка, доставая кошелек.

— Не сколько, а что, — уточнил хмырь с разноцветными глазами. — Ваш телефон.

— А вот это, я думаю, излишне.

— Отчего же? Все дают, — впервые улыбнувшись, поддразнил хмырь. Зубы у него были мелкие, острые и белые, как у хорька.

— Видимо, я — досадное исключение, — сухо ответила Лариса и повторила: — Так сколько?

— Возьмите хотя бы мою визитку, — он протянул ей маленький белый кусочек картона с тиснеными черными буквами. — Авось я вам пригожусь.

— Думаю, вряд ли. Спасибо, что подвезли, — она открыла заднюю дверцу.

— Не стоит благодарности. А мы с вами еще встретимся. Я уверен! — полетел за ней вдогонку низкий энергичный голос.

«Пошел ты! — в сердцах подумала Лариса, направляясь ко входу. И поразилась: — Надо же, какой самоуверенный тип!»

Сверка уже шла полным ходом. Заскочив в редакторскую, она бросила сумку на стол, схватила рабочий экземпляр газеты и помчалась сверять свою программу. Открыла дверь в комнату ответственных выпускающих и застыла на пороге — вот это номер! На диванчике сидела Васса и, уткнувшись в газету, сосредоточенно шевелила губами.