— Входи, Неведова, не стесняйся! — пригласил ее «ответственный». — Тебя ждем, не задерживай. Поволоцкая вот измаялась уже.
Васса подняла голову и, увидев Ларису, просияла.
— Ларик, где ты бродишь? Я тебя жду-жду, измучилась вся! — зашептала она, когда та примостилась рядом.
— А ты что здесь делаешь? — изумилась Лариса, задавая уже второй раз за это утро один и тот же вопрос. — А! — хлопнула себя по лбу, вдруг вспомнив слова Гаранина.
— Девушки, не отвлекайтесь! — сделал замечание «ответственный» и кивнул в сторону Вассы. — Это наш новый редактор, Поволоцкая Василиса. Вы, кажется, знакомы. — И, опустив сдвинутые на лоб очки, скомандовал: — Поехали! Итак, по нулям — «Время».
Обалдевшая Лариса никак не могла прийти в себя. Васька выплеснула на нее ушат новостей. Первая — работа редактором на выпуске, да еще за соседним столом. Ну, об этом, положим, первым сообщил ей Гаранин.
— Не злись, Ларик, сюрприз хотела сделать, — подлизывалась новоиспеченная коллега, — потому и молчала.
Затем — предстоящая долгожданная поездка с Владом на Кавказ.
— Представляешь, Влад будет снимать, а я наслаждаться красотами, загорать и купаться. Класс! Гаранин дает десять дней, у меня же не отгулянный отпуск.
И под завязку — самое потрясающее, уникальное событие. Выигрыш машины! Лариса только однажды, лет шесть назад прочитала нечто подобное в какой-то газете.
Вообще, она не верила в лотерею, считала ее обдираловкой и никогда не покупала билеты, даже на сдачу. А тут перед ней стояла счастливая обладательница баснословного выигрыша и как ни в чем не бывало, посмеиваясь, курила «Космос».
— Представляешь, я — в полуобмороке, а народ вообще в шоке. Все тычут мне в лицо газету и твердят: «Девушка, проверьте еще раз. Это ошибка!» Вся сберкасса сбежалась на меня посмотреть. А я вот она — враскорячку на стуле, сумки с мясом и вином — по бокам, как часовые у входа в Мавзолей, бабульки меня руками щупают, мужик сотый, наверное, раз пальцем в газету тычет. А я сижу и думаю: «Дурдом!» И незаметно так себя за задницу щиплю — не сон ли?
— Такая жизнь послаще снов! — рассмеялась Лариса. — Обласкала тебя судьба, Василек.
— Можно и так сказать, — скромно согласилась обласканная.
— А Юлька-то в курсе?
— Пока нет. По телефону не хочется.
— Ты хоть сообщи ей о своих новостях, когда она сидеть будет. Пожалей девочку.
— Неведова, зайди ко мне, — бросил на ходу Гаранин.
— О! Что это он так официально? Провинилась?
— Понятия не имею, — удивилась Лариса.
— Удачи тебе! — напутствовала ее Васса. — Только сонного льва не буди.
— На миру и смерть красна, Василек! — храбро отозвалась та, направляясь вслед за Гараниным в его кабинет.
Начальник сидел в кресле и жевал пирожок.
— Хочешь? Угощайся, домашние, жена испекла.
— Спасибо, Иван Васильич, я обедала, — отказалась Лариса.
— Слушай, я тебя зачем вызвал-то, не догадываешься?
— Нет, — честно призналась она.
— Ответ нам с тобой надо дать сегодня. Желательно сейчас. Дело в том, что кто-то сватает моему другу редактора, неплохого. Будешь долго думать — упустишь шанс. Мой тебе совет…
— Я согласна, Иван Васильич! — выпалила Лариса и удивилась: что это с ней? Где ее хваленые осторожность и здравомыслие? Заразилась от Вассы страстью к переменам?
— Молодец! — одобрил Гаранин. И пошутил: — Я еще гордиться буду, что ты у меня работала когда-то.
— Ой, Иван Васильич, а как же отпуск? — вспомнила «молодец». — Мне же путевку обещали. В Прибалтику, в Дом творчества. Я так хотела поехать, — приуныла она.
— Думаю, это не проблема. Не волнуйся, — успокоил Гаранин. — Все, иди работай. Послезавтра, в десять, как штык — у двери кабинета главного редактора. Завтра его в Останкино не будет. И не дрейфь, Иванна, прорвешься! У меня рука легкая. — Он придвинул к себе пирожок. — Давай, Лариса, вперед и только вперед. Дерзай! — И вкусно зажевал жениной выпечкой.
Васса, равнодушно изучая настенные дадзыбао (ценные указания руководства и посулы профсоюза), в нетерпении топталась под дверью начальства.
— Ну что? Зачем он тебя вызывал?
— Василек, пойдем в бар, кофейку попьем, а? Я тебе помогу потом считаться.
И в баре она раскололась. До конца, до самого последнего зернышка. Рассказала все. И про Игоря, и про его воображаемую командировку, и про то, что давно у них не ладилось (да и ладилось ли вообще?), и что решила развестись, только с силами надо собраться для разговора, вспомнила и хмыря из «Волги» (к слову пришлось), и о предложении Гаранина доложила, и о своем согласии перейти в другую редакцию. Вытирая бегущие по щекам, скопившиеся за эти дни слезы, она вывалила на бедную Василису все, что не давало ей говорить, дышать и жить шесть суток. Ошарашенная Васса молча слушала, впервые наблюдая, как сморкается в салфетку зареванная, всегда такая сдержанная и невозмутимая Лариска.