— Спасибо, Алла Митрофановна, стараюсь, — вяло поблагодарила Юля, доставая из холодильника яйца. — Вот, возьмите, пожалуйста.
— Ой, спасибо, Юлечка, выручила! А то прямо беда! Да и куда сейчас пойдешь за ними? Уже почти одиннадцать. Я тебе, детка, завтра обязательно верну.
— Не беспокойтесь, Алла Митрофановна. Я все равно дома почти не ем.
— Что-то давно тебя не видела, Юленька. Ездила куда?
— В командировку, в Таллин.
— Ой, какая прелесть! — оживилась соседка. — А я была там с мужем, лет десять назад. Его путевкой поощрили, в дом отдыха. Ну и я поехала. Удалось договориться с администратором, и нас вместе поселили. Мою путевку оплатили на месте, — пояснила она. — Слава Богу, мертвый сезон был, без проблем обошлось. Мы, правда, не в самом Таллине отдыхали. Есть такое местечко…
— Алла Митрофановна, вы меня извините, — перебила словоохотливую соседку Юля, — мне завтра в семь утра вставать, на работу. А сегодня я с поезда. Устала очень.
— Да-да, Юленька, конечно, — спохватилась та. — Это ты меня извини, заболтала тебя. Правду говорят: не бойся гостя сидящего, а бойся стоящего. Пойду я. Еще раз спасибо тебе. Доброй ночи!
— Не за что, Алла Митрофановна. Доброй ночи.
Закрыв за соседкой дверь, Юля вошла в кухню, села за стол и тупо уставилась в стену. А с какой стати она решила, что Юрий сегодня придет? С чего она это взяла? Разве они договаривались?
— Нет, мы не договаривались, — ответила сама себе Юля. — Но ведь кто-то же таскал букеты к моей двери?! Все четырнадцать дней, пока меня не было в Москве. Кто, кроме Юры, мог это делать? Да никто! — По-бабьи подперев рукой щеку, она невесело задумалась: — Может, у меня тайный поклонник завелся? А я — ни сном ни духом? — И фыркнула: — Чушь! — Последний раз она целовалась на новогодней вечеринке с мальчиком, имени которого сейчас даже и не вспомнит. С тех пор прошло десять месяцев. — Ну почему, почему ты не пришел?! — простонала Юля.
Из ванной донеслось злобненькое мяуканье и царапающие звуки.
— О Господи. У меня ж там коты запертые торчат, черт бы их побрал, — лениво вспомнила Юля и поплелась в ванную. Возмущенные Макс-Мара шипящими шарами выкатились из ванной. — Что же вы такие облезлые? — вяло удивилась их хозяйка. — Кормлю вас, кормлю, а черт-те на кого похожи! Облезлые, худые, хвосты какие-то голые — жалкая пародия на котов. Пошли вон! — И отшвырнула семейство узким носком туфельки. Обиженная пара прошлепала в комнату. — Попробуйте только в кресло залезть — убью, — равнодушно пригрозила им хозяйка, взяла сигарету, подошла к окну.
«Надо же, ночь уже. Только несколько окон светятся. И за каждым — своя жизнь. Любят, ревнуют, страдают, радуются, — тоскливо размышляла она. — Может, за каким-нибудь стоит такая же дура, как и я. Вырядилась, накрасилась и — не дождалась. Интересно, что она делает сейчас? Плачет? Злится? Или молча смотрит в окно?»
Юля стряхнула пепел в пепельницу, часть серого столбика просыпалась на пол. «О черт!» — она плюнула на палец и наклонилась вытереть им крохотную горку. Наткнулась взглядом на свои любимые, черные, на шпильках туфли, в которые была обута. «Переодеться бы надо. И умыться. — Безразлично подумала: — Теперь уж точно не придет. Почти час уже». Смывая французскую тушь «Детским» мылом, Юля вроде услышала телефонные звонки. Выключив сразу же воду, затаила дыхание. Точно! Звонят! Она опрометью бросилась в комнату, на ходу вытирая рукой залепленные мылом глаза. Схватив трубку, чуть не упала, споткнувшись о вскочившего с кресла Макса.
— О черт! — ругнулась Юля, потирая ушибленное колено. — Алло, простите, это я не вам.
— Юля, доброй ночи! Прости, пожалуйста, если разбудил.
Юлька обожала свою трубку — самую лучшую трубку в мире. Как замечательно, что она сегодня пыль с нее вытерла!
— Доброй ночи! Я еще не сплю. («Ой, нет, подумает, что ждала, — много чести!») То есть, я спала. — Она запуталась. — Недавно заснула. Проснулась чаю попить, а тут ты звонишь. («Боже, что за бред я несу?!») Ты откуда звонишь?
Юль, я был за городом, по работе. Мы сейчас заправляемся. Мне парень на заправке разрешил позвонить по рабочему телефону. У меня всего минута. Ты завтра работаешь?
— Нет, — отчаянно соврала Юлька.
— Прекрасно! Слушай, я подъеду за тобой часам к десяти утра? Удобно тебе?
Господи ты Боже мой, да ей и в семь удобно, и в пять и в любой час этой замечательной жизни!
— Хорошо, я постараюсь к этому времени освободиться. («О Господи! Ну что за чушь опять из меня прет! От чего освободиться? В десять утра?!») Да, Юр, подъезжай. Я с утра в магазин за молоком сбегаю и буду дома. — Нет она окончательно сбрендила!