— Как он мог, как он мог?! — бушевал бедный Ванечка. — Так всех подвести! Лучше бы я на эту роль Громова взял из Ленкома! Он хоть и звезд с неба не хватает, зато здоров как бык!
В общем, когда взмокшая истерзанная Юля вырисовалась у входа в телецентр, было восемь часов. «Уехал, — решила она, озираясь в поисках темно-вишневых «Жигулей», — конечно, час прошел. Кто же будет ждать?!» Чьи-то холодные пальцы легли ей на глаза. И сразу стало тепло, спокойно и уютно. И в этом тепле растаяли и заполошный Федяев, и болезный Ермолов, и сорванная съемка — и весь этот сумбурный, нескладный, сумасшедший день.
— Юрка, — выдохнула она, — ты не уехал!
— Мысль, конечно, интересная, — улыбнулся он. — Жаль, я до нее не додумался. Но если ты будешь так нахально опаздывать…
Закончить фразу помешали тубы, к которым прикоснулся говорящий — очень осторожно, словно не веря, что они реальны. «Господи, ну что ж он такой нежный! — Юля чуть не заплакала. — Это же ненормально, аномалия какая-то, это…» Додумать не удалось, мысли растворились в горячем тумане, а сама она сделалась как кисель, вот-вот растечется и выплывет из этих сильных и бережных рук прямо на асфальт… В чувство ее привело чье-то громкое нахальное покашливание. «Господи, да что же это я делаю?! Совсем с ума сошла — целуюсь у входа на работу!» Она оторвалась от медовых губ. Так и есть — впереди маячила знакомая спина, удаляясь с подчеркнуто равнодушным видом. Костька Ленточкин! Теперь проходу не даст своими улыбочками и намеками. Да пошел он к черту! Она взрослая молодая женщина и вольна целоваться где угодно, было бы желание.
— Ну что, поехали? — весело заискрились черные антрациты.
— А помчаться слабо? — залихватски перепасовала вопрос «взрослая женщина» и уже привычно плюхнулась на переднее сиденье. Известное дело, к хорошему привыкаешь быстро. Знакомые запахи салона, знакомый голос Челентано, знакомое плечо — да за что же такое счастье?
— Юль, а ты опять не спрашиваешь, куда мы едем.
— Юр, чтобы пресечь подобные нелепые вопросы в будущем, я совершенно официально заявляю: мне все равно!
— Неужели все равно?
— Абсолютно! Совсем! Напрочь! Совершенно!
— Замечательно! Но, честно говоря, очень надеюсь, что тебе будет не все равно, когда узнаешь цель поездки. Мы едем к бабушке.
— Какой? — растерялась Юля.
Он весело рассмеялся.
— Если хочешь уточнения — к моей. И твоей приятельнице.
Юлька ахнула: какая же она свинья! Как она могла забыть про Марью Афанасьевну? Милый, древний, манерный божий одуванчик! Посланницу богов! Стыд сменился страхом. «Господи ты Боже мой, как я покажусь ей на глаза? Она же все сразу поймет! Она с лету просечет, что я по уши влюбилась в ее внука. А вдруг она заподозрит меня в корысти: дескать, выгодный жених и все такое?» — Юля непроизвольно вжалась в спинку сиденья.
— Эй, — мягко окликнул ее Юра, — что с тобой, Рыжик?
— Я боюсь, — честно призналась она.
— Да ты что?! Ты же ей очень нравишься, она так ждала твоего звонка! Бабушка мне все уши прожужжала: пропала Юлечка, где эта милая деточка, пожалуйста, Юрик, приведи ее ко мне.
— А почему Марья Афанасьевна тебя спрашивала обо мне? Она знает, что мы виделись? Ты ей рассказывал? («Тьфу ты, черт, возьми себя в руки! Что это вдруг голос так противно запищал?»)
— А ей и рассказывать ничего не надо. Помнишь ее слова, что она ведьма? Бабушка и сама обо всем догадывается.
Машина въехала во двор и остановилась у подъезда кирпичного шестиэтажного дома сталинской постройки. Юля вспомнила и этот двор, и этот подъезд, и то, с каким аппетитом уплетала она тогда эклеры. Боже мой, как давно это было! И как недавно.
— Ну что, трусишка, выходишь из машины?
— С чего ты взял, что я боюсь? — Она с независимым видом открыла дверцу, слегка подзабыв, что пару минут назад сама же и призналась в этом. — Мне просто очень жаль, что сейчас поздно и я не могу купить ей цветы.
— Ничего страшного, ты сама как цветок! — пошутил Юрий.
Лифт содрогнулся и остановился на четвертом этаже, Юра открыл железную дверь, и на пороге, в дверном проеме она увидела Марью Афанасьевну в пуховом платке, накинутом на худенькие плечи.
— Юлечка, деточка, куда же ты пропала, милая!
Глаза старушки светились неподдельной радостью. И вмиг исчезли все страхи и дурные опасения. У Юли подозрительно защипало в носу.
— Добрый вечер, Марья Афанасьевна! Я в командировке была две недели. Приехала буквально пару дней назад. Дел на работе много, замоталась, забыла позвонить. Извините меня.