— Мне позвонить нужно, — нерешительно сказала Лариса.
— Прекрасно, мне тоже! Зайдем на почту, а потом отправимся кофе пить. Как вы на это смотрите, Ниночка?
«Ловок, — невольно восхитилась Лариса, — переставляет нас, как фигуры на шахматной доске: то одной сделает ход, то другой. Но и в такте ему не откажешь: никого не хочет обидеть».
— А мне все равно нечем заняться. Попробую дозвониться, может, кто-то дома и окажется. Обычно я вечером звоню, но попытка не пытка, бляха-муха! — окончательно развеселилась Нина.
Хорошее настроение ее очень красило. Голубые глаза сияли, на щеках проявились симпатичные ямочки — и вся она была похожа на вкусную, аппетитную, пышную ватрушку, начиненную сладким творогом. По пути к почте они принялись обсуждать, возможна ли частная собственность при социализме — тут Нина опять поспорила с Никитой Владимировичем. Потом он вспомнил (к слову пришлось) о Швейцарии, где жил пару лет. Рассказал о маленьком забавном ресторанчике в Альпах, в котором объелся сырами, и о его владелицах — божьих одуванчиках, милых старушках-близнецах, помешанных на кулинарных рецептах и вышивании.
— Представляете, они вышивали все, что мнется в руках, ложится на стол или вешается на окно — скатерти, салфетки, полотенца, занавески и даже шторы. Такое ощущение, — смеялся он, — что ты не в ресторане, а в дамском надушенном, вышитом носовом платочке.
Разговор прервался только у телефонных кабинок. Дозвонились все, даже Нина. Дома у Ларисы было, как обычно, без новостей. «Иногда самая хорошая новость — отсутствие новостей», — подумала она, выходя на улицу. Не успев отойти от почты, Нина и Никита Владимирович снова заспорили» похоже, это становилось их хобби. На этот раз объектом спора стала женщина. Оппонент Нины, как истый представитель мужской расы, отводил женщине место исключительно рядом с мужем, а потому вся ее жизнь должна вращаться по оси, где центром, естественно, является муж — глава и добытчик. И именно это — неслышное вращение — и есть истинное предназначение женщины и ее счастье. А женская деловая карьера — миф, сказка для «синих чулков», укрытие для обделенных мужской лаской. Нина же горячо доказывала, что женщина может и обязана работать, реализовывать свой творческий потенциал — только в этом случае она будет независимой и вызывать интерес. Лариса молча наблюдала их страстно-холодную полемику.
— Поймите, Ниночка, — снисходительно улыбался Никита Владимирович, — женщина, конечно, может сделать карьеру, и она вполне способна протаранить путь к успеху не хуже любого мужика. Но какая женщина? — спрашивал он и тут же отвечал: — Не-лю-би-мая! У нее же все женские рефлексы заторможены. А они, как говорил Фрейд, требуют разрядки. Вот она и отдается полностью работе, рьяно делает свою, так сказать, карьеру. А все потому, что лишена возможности разрядиться в хорошем сексе. Или, как дамы говорят, в любви.
— Чушь! — горячилась Нина. — Как можете вы, интеллигентный, неглупый человек, нести подобную ахинею?! Кто был обделен мужской лаской? Екатерина Вторая, Индира Ганди? Не смешите меня!
— Мы говорим о современницах, Ниночка, — заметил оппонент.
— Женщина во все века — женщина! — небрежно смешала столетья Нина. — Хорошо, давайте возьмем сегодняшний день. А Валентина Терешкова? А Марина Попович? Обе счастливы в браке. А какую делают карьеру? Мировую! Умницы, работяги — личности! Я вот что вам скажу, уважаемый, — распалилась она, — дайте нам реальные, а не на бумаге, равные права с вами, мужчинами, и мы изменим этот мир! И войн не будет, и враждебных систем — договоримся! Женщина же созидательница, мать — у нее созидание в генах заложено. А мужик — разрушитель, дубину выбросил вперед и побежал с песней.
— А почему «с песней»? — с улыбкой спросил Никита Владимирович.
— Так он же упоение в бою видит! Для него грохот залпов что для меня «Свадебный марш» Мендельсона. Нет, дорогой Никита Владимирович, будущее — за женщиной. Мы еще увидим, как миром будет править именно она!
— Это каким же образом? — улыбнулся скупердяй-оценщик женского потенциала.
— Правительства возглавит! — отчеканила адепт матриархата. — Для начала — в одной стране, потом — в нескольких, а потом и во всем мире возьмет власть в свои руки. — И горестно вздохнула: — Но до этого дня мы, наверное, не доживем, бляха-муха.