Стиснув зубы, я пытался полностью сконцентрироваться на дороге и не думать об Эйлин. Не получилось: каждую секунду мои мысли все равно переключались на нее, как бы я себя ни одергивал. В конце концов я повернул зеркало так, чтобы в нем была видна только мирно спящая Эйлин. Я засмотрелся на ее лицо (и почему именно в этот момент оно стало таким космически красивым?) и ощутил резкую боль где-то между ребрами. Не имея возможности даже вздохнуть, я резко сбавил скорость, не посмотрев даже в боковое зеркало, и остановился на обочине. Потирая ребра, я закрыл глаза. Я вспомнил все: прикосновения Эйлин к моему телу, ее нежную улыбку, ее смех, ее завороженный взгляд, когда я играл ей на гитаре. Сейчас я был готов отдать все на свете, лишь бы вернуть все так, как было. Смотреть с Эйлин мультфильмы, крепко прижимая ее за талию к себе, и класть свою голову на ее, пока она лежит у меня на плече. Вместе обследовать дом, держа испуганную Эйлин за руку крепко-крепко. Я старался не думать о том, что мне во второй раз придется убить дорогого мне человека. «Отец, ну зачем приносить в жертву для ритуала именно того, кто мне так дорог?!»
Боль постепенно уходила, а я все продолжал задаваться бессмысленными вопросами и перебирать в памяти те моменты, проведенные с Эйлин, в которых у меня получалось забыть о прошлом и предстоящем хотя бы на время. Почувствовать себя самым обычным человеком. Мои губы затряслись, когда я вспомнил нашу первую совместную ночь в гостиной. «Эйлин, ну зачем, зачем ты в тот день, когда обнаружили Эрика, осталась со мной в гостиной?! Зачем ты принялась утешать меня? Разве по мне не видно, что я недостоин тебя? И почему, почему я прошел столько тренировок, вытерпел то, от чего обычные люди умирают, развил свой самоконтроль до невероятного уровня, но мое сердце все равно обливается кровью при мыслях об убийствах?!»
Я с первой нашей встречи отчаянно хотел сблизиться с ней, хотя и понимал, что этого допустить категорически нельзя. Меня до сих пор удивляли искренность и простота Эйлин, ее чистая, невинная душа, ее наивные мысли. Она была полной моей противоположностью. Я уговаривал себя не привязываться к ней, использовал приемы самоконтроля, отталкивал ее от себя, чтобы она перестала со мной общаться и не хотела больше со мной связываться. Как же все так получилось? В этом был виноват я сам. Мне было невыносимо одиноко без нее. Я всю жизнь был одиноким, даже в школе, в окружении таких же, как я. Нет, конечно не таких же. Тогда все смотрели на меня либо как на божество, либо с нескрываемыми завистью и отвращением. А Эйлин смотрела на меня как… как на равного себе. Да, именно из-за этого я и дал слабину.
Все это время я чудовищно ревновал Эйлин. Меня бесил тот факт, что она может проводить с кем-то время без меня и чувствовать себя счастливой не только рядом со мной. Когда я увидел ее, улыбающуюся, в обществе смазливого полицейского, мне хотелось уничтожить его, испепелить в прах. Это чувство не сравнимо с тем, что я испытал после истории с Блейком. Прошлой ночью я чуть не взорвал его своим гневом. Как посмел он, мелкий, бездарный человечишка, добившийся всего только с помощью милости моего Отца, даже подумать о таком с Эйлин?! Неужели ему было непонятно, что Эйлин принадлежит мне и только мне? Он получил по заслугам.
Я испытал дичайшее отвращение к самому себе, вспомнив, сколько раз я манипулировал Эйлин. Я обманывал ее, и тот факт, что она безотказно верила мне, приносил мне только безумное удовольствие. Впервые я испытал его в тот день, когда я смог убедить Эйлин, что заклинание по изгнанию призрака есть заклинание по его призыву. Тогда я подсел на это чувство, словно наркоман, и стал нуждаться в нем постоянно. Я врал, я скрывал, я наталкивал на ложный след, я придумывал смазливые истории из детства, я манипулировал ею и не испытывал никаких угрызений совести, только бешеное удовольствие. Виновата ли в этом моя темная сущность или я это делал намеренно?
Когда Эйлин решила самостоятельно раскрыть убийство Эрика, моей главной задачей стало завести ее на ложную дорогу. Ради этого мне пришлось согласиться с ней, что Эрик неродной Коллинзу. Я сразу просчитал несколько следующих ходов, понимая, что убедив Эйлин в ошибочном выводе, я смогу отвести ее подозрения от себя и перевести их на кого-то другого. Например, на Коллинза. Не стану врать, тогда мне казалось это практически невозможным, но мне сыграла на руку наивность Эйлин. Подложенная Библия, пара грустных историй, вид обделенного родительским вниманием – и Эйлин мне поддалась. Тогда оставалось только навязаться ей в качестве напарника и, прикрываясь заботой, выяснить все ее дальнейшие планы. Я заводил ее все дальше в лес выдумок, лишь бы она не узнала правду и не посчитала меня монстром. Уверен, догадавшись обо всем гораздо раньше, она бы сразу сдала меня полиции и порушила бы все мои начинания.
В какой-то момент я хотел резко порвать общение с Эйлин, но это вовремя заметил дворецкий. «Не уничтожай то, что развивается между вами. Продолжай дальше дурить эту девушку и не подавляй чувств к ней. Ты же не хочешь подвести своего Отца?» — говорил мне тогда дворецкий со своей мерзкой ухмылкой на лице. Он был прав. Я не хотел в очередной раз подвести Отца. Это мой долг. Временами я всерьез хотел все бросить, забрать Эйлин и увезти ее далеко-далеко, туда, где бы нас никто не нашел. Я не мог так поступить, нет. Я всегда знал свой долг – начать Апокалипсис. Я был рожден ради этого. Я учился, чтобы достичь этой цели. Отец полагался на меня, выделил мне всех своих демонов, чтобы я повел их уничтожить мир. Власть, я безумно жаждал власти. Ночами мне снилось мое правление. Разве мог я все бросить, упустив эту возможность? Разве мог я променять свое торжество на какую-то мелкую девчонку?
Я вновь повернулся к Эйлин и медленно осмотрел ее с ног до головы. Невидимые тиски сжали сердце, когда я вспомнил, как целовал ее губы, шею, грудь, низ живота. Мне вспомнились ее стоны, ее хрупкость и податливость в эти моменты. Я глубоко вздохнул и закрыл глаза, прогоняя видение обнаженной Эйлин, прогоняя ощущение ее нежной мягкой кожи под моими руками. Если бы она только знала, что тогда желала с ней сделать моя темная сущность…
Я резко встряхнул головой и вернулся на дорогу.
Где-то в глубине моей истерзанной души зародилась слабая надежда, что после удачно проведенного ритуала мне больше не придется спать. Я устал видеть нескончаемые сны, порождаемые моей сущностью. Во сне я постоянно убивал незнакомых мне людей и испытывал от этого ужасающее удовлетворение. Страшно подумать, скольких я убил наяву в ходе школьных ритуалов и случайных всплесков способностей. Хорошо, что Эйлин никогда об этом не узнает.
Убийства. Они окружали меня с самого детства. Будучи маленьким, я не мог контролировать свои силы и желания, что и приводило к случайным смертям моих нянь. Если бы не кураторы школы, которые нашли меня и забрали из дома, я бы окончательно потерял контроль над самим собой. Перед глазами фрагмент за фрагментом всплывал день, когда я впервые оказался в стенах школы. Чтобы как-то скоротать время за рулем, я позволил себе окунуться в прошлое.
— Проходи, Самаэль, чего ты стесняешься? — мужчина за моей спиной в длинном черном одеянии легонько подтолкнул меня к огромным дверям. Семилетний я и еще трое мужчин стояли в длинном темном коридоре. На каменных стенах горели факелы, а сквозь маленькие решетчатые окошки мягко сочился лунный свет. Коридор напомнил мне туннель подземелья, в который меня часто водил дворецкий.
— Мы столько лет ждали Тебя, для нас всех ты — чудо, пришедшее прямиком из Ада, — произнес другой старик, как я узнал позже, директор школы и мой наставник. Он был намного старше остальных двух. Его старческие глаза блестели с восторгом, но и одновременно со страхом, а дряхлые костлявые руки словно так и норовили прикоснуться ко мне. — Или ты недоволен тем, как мы тебя встречаем?