Первую неделю Сэм был замкнут. Арест отца повлиял на парня: он то и дело мрачнел, а его речь становилась прерывистой, но я все равно замечала, как он пытался не быть излишне холодным со мной. Временами на его губах появлялась слабая улыбка, когда я совершала смешные и глупые ошибки. Сэму нравилось мне объяснять непонятные темы, и, как говорил еще Эрик, он увлекался языками, поэтому с легкостью помогал переводить заданные мне тексты на латиноамериканских языках. Также парень помогал с экономикой, которую он изучал еще в университете. После подготовки мы обычно садились вместе смотреть мультфильмы, следуя нашей придуманной традиции. Это было странно, но мы делали вид, что все в порядке, радуясь мелким мелочам. В такие моменты я хотя бы временно забывала о мрачных вещах.
Несмотря на то, что мистера Коллинза официально арестовали как обвиняемого, на душе было неспокойно. Мысли крутились вокруг убийства, демонов, Апокалипсиса. С каждым днем все страшнее и хуже становилась обстановка вокруг. Не было сомнений — надвигается что-то очень плохое. Напряжение ощущалось не только в городе или стране, но и за ее пределами. Россия и Япония внезапно слишком ожесточенно возобновили спор о Курильских островах; страны Европы начали медленно, но заметно ухудшать и без того напряженные отношения с Россией: новые санкции, задержание дипломатов, некоторые страны вовсе закрыли границы для российских туристов. В самой России господствовали бесконечные бунты и митинги: на улицах творился полный бардак, а случайные драки и убийства стали уже обыденной вещью.
В странах Ближнего и среднего Востока ситуация была не лучше. В некоторых из них радикальные террористические движения пытались захватить власть, осаждая крупные города и устраивая беспорядки с убийствами. Местных жителей и граждан других стран пытались эвакуировать. Другие страны устраивали срочные собрания, но от их разговоров и решений ничего не менялось: в новостях продолжали пестрить видео с перестрелок и захватов, сопровождающееся криками детей, женщин и мужчин. Я испытывала тупую боль в груди, листая новостную ленту, а в голове эхом звучали слова из библии: «Страшный эгоизм, развращение нравов, отсутствие страха пред законами и властью, бесчисленные массовые убийства потрясут самые крепкие троны, подорвут благосостояние самых богатых стран, расшатают семейные узы, гражданские порядки и весь общественный строй, зажгут пламя бунтов и междоусобиц, приведут ко всеобщей войне».
Помимо крупных происшествий, я постоянно читала о разного рода подозрительных мелких странностях: в Интернете все чаще встречались просьбы помочь в поисках пропавших людей, попадались теории о разных межправительственных заговорах и фотографии людей с черными глазами, снятых камерами видеонаблюдения (последнее оправдывали браком камеры или игрой света). Писались посты о том, что главы государств ведут себя в иной манере, не соответствующей их прежнему поведению. Пользователи задавались вопросом, чем вызваны такие острые перемены не только в поведении окружающих, но и в мировой политике.
Кроме происходящего в мире, меня тяготило и состояние Сэма. Во время наших встреч я пыталась помогать парню хотя бы морально, насколько это было возможно. Мы ни разу больше не затрагивали тему ареста мистера Коллинза, но Сэм все равно был молчалив. Я старалась завлечь его делом, и на душе становилось легче, когда я видела его оживление.
С того вечера, как мы придумали нашу традицию, мы каждый раз смотрели вместе мультфильмы, начиная со «Шрека» и заканчивая «Скуби-Ду». Во время наших совместных встреч мы ограничивались лишь объятиями и поцелуями. Первое время нам было неловко даже обнимать друг друга, особенно тяжко это давалось Сэму. Он будто опасался долгого тактильного контакта, но в итоге сам начал первым обнимать меня во время просмотра мультфильмов, прижимая ближе к себе и не отпуская до конца мультфильма. Сердце умиротворенно билось, когда я ощущала тепло тела Сэма, слышала его быстрый ритм сердца и чувствовала его запах. Нам было достаточно этого, и мы, будучи вместе, забывали обо всех проблемах.
Отношения между нами с Сэмом медленно развивались. Будучи наедине друг с другом порой до позднего вечера, мы обсуждали не только учебу, но и другие темы. Я стала с Сэмом более откровенной и рассказывала такие вещи, которыми раньше делилась лишь с Крисом. Рассказывала ему про то, как тяжело было первое время осознавать, что родители уже не живут вместе, делилась переживаниями насчет экзаменов, жаловалась на странных преподавателей.
Сэм внимательно слушал и даже иногда задавал вопросы, выводя на новые мысли и помогая по-другому взглянуть на ситуацию. Сам парень мало говорил о себе, особенно избегал рассказов о детстве. Единственное, что Сэм упомянул, это то, что он учился игре на фортепиано с пяти лет. Ему определенно нравились эти занятия, ведь пока он их описывал, его лицо светлело.
Когда мы смотрели вместе мультфильмы, Сэм временами проводил рукой по моим волосам, переплетая их пряди. Я уже знала, что в такие моменты он был особенно предрасположен к беседам, словно только во время наших совместных просмотров парень чувствовал себя умиротворенно и рушил стенку излишнего контроля над собой и своими эмоциями. В один из таких вечеров, когда герой мультфильма переживал свои детские страхи, я затронула эту тему:
— Сэм, ты чего-нибудь боялся в детстве? — тихо спросила я.
Парень ответил не сразу, его голос звучал приглушенно, и говорил он медленно, нехотя.
— Боялся темноты и остаться с ней наедине. Боялся теней, которые прятались в ней, — Сэм продолжал играть с моими волосами. Я не стала расспрашивать дальше, концентрируясь только на прикосновениях парня.
Мне нравилось быть особенной, потому что именно со мной Сэм делился многими вещами, о которых никому не говорил. Со мной он проводил много времени. Мне он каждый день писал «доброе утро» и «спокойной ночи». Только мне Сэм изредка позволял поправлять его волосы и убирать пряди с лица. Прикосновения к волосам были для парня сугубо личной вещью и вызывали у него первое время дискомфорт, но с каждым днем Сэм все больше расслаблялся.
Я бросила взгляд на гитару, стоящую около кровати. Сразу перед глазами всплыло воспоминание с одной нашей встречи в начале второй недели.
Еще две недели назад, перерыв все в комнате, я нашла спицы с пряжей и решила не только на словах поддержать Сэма, но и материально. Любому будет приятен подарочек, особенно сделанный своими руками. Еще несколько лет назад вязание было моим хобби, но понадобилось время, чтобы вспомнить технику. Почти неделю я вязала шарф, по несколько раз распуская заготовку и начиная заново. В итоге, подарок был готов, и я захватила его с собой, когда поехала в очередной раз к Сэму.
— Сэм, у меня для тебя кое-что есть, — сразу объявила я, как только мы зашли в его комнату.
— Что ты имеешь в виду? — парень сел на кровать.
Я разместилась рядом и достала из рюкзака запакованный в подарочную упаковку шарф.
— Что это? — удивленно спросил Сэм, когда я протянула ему подарок. — Рождество еще не скоро.
— Увидишь, — загадочно улыбнулась я. — Просто захотелось сделать тебе приятное.
Парень осторожно открыл упаковочную бумагу и с изумлением на лице достал оттуда связанный мною темно-синий шарф. Рядом с ним я положила пакетик с имбирным печеньем, которое испекла сама.
— Ты сама испекла печенье? — Сэм бережно расправил шарф.
— Да, и связала шарф тоже.
Парень опять удивленно посмотрел на меня. От его взгляда мне стало так радостно: Сэм выглядел как маленький ребенок, которому впервые за долгое время подарили желанный подарок. Глаза парня оживленно блестели, а уголки губ приподнялись. Ему определенно понравился мой шарф.