Девушка поджала губы, словно вспоминая что-то неприятное.
— Школьная программа, помимо заклинаний и уроков самоконтроля, была сосредоточена на сатанизме и восхвалении Сатаны. Я не понимала всеобщего восторга, и, короче говоря, не разделяла консервативных взглядов преподавателей и моих родителей, — взгляд Виктории похолодел, и она посмотрела сквозь меня, сосредоточиваясь на воспоминаниях. — Я хотела связать жизнь с чем-то другим, но мне упорно навязывали служение Сатане. В то время я еще не могла постоять за себя, но сейчас… Я бы сделала все, чтобы не учиться там.
— Настолько было все плохо?
— Нас заставляли убивать людей и животных, жертвовать их сердца и кровь Сатане. Детей, понимаешь? — я вздрогнула от жесткости голоса Виктории и ужаснулась от того, чем занимались в школах.
— Где они находили столько жертв для убийств?
— В то время ловили бездомных людей или животных, иногда даже крали сирот из приютов. Не думаю, что что-то поменялось спустя много лет после того, как я закончила школу.
— Ты так говоришь, будто это произошло лет пятьдесят назад. Выглядишь ты максимум на двадцать семь. Сколько тебе на самом деле лет? — решила я чуть сменить тему.
Виктория самодовольно ухмыльнулась, убирая прядь волос за ухо.
— Мне на четыре десятка больше, чем ты назвала.
Я еле сдержалась, чтобы не открыть рот от удивления.
— Тебе больше шестидесяти?
— Заклинания оказываются очень полезными, — Виктории явно была приятна моя реакция. — С помощью обрядов мы можем замедлить старение, омолодить кожу. В среднем ведьмы и ведьмаки живут двести лет, причем при замораживании старения психологическое развитие замедляется в том числе. Фактически, мой психологический возраст равен примерно половине моего настоящего.
— Везет. С помощью заклинаний случайно нельзя сдать на отлично все экзамены? Или закончить университет заочно.
— Есть только заклинание на быстрое запоминание прочитанного, — улыбнулась Виктория.
Мне вспомнилась черно-белая фотография, которую я случайно увидела у девушки. Хотя могу ли я теперь называть ее девушкой, раз ей шестьдесят лет?
— Помнишь фото, которое выпало из твоего блокнота? На нем была ты? А рядом твоя подруга из школы?.. — я ничего не могла поделать со своим любопытством.
— Нет, не подруга, — Виктория метнула на меня взгляд. На миг в ее лице промелькнула нерешительность. Девушка словно взвешивала, стоит ли ей говорить дальше.
— Я не прошу рассказывать. Я просто спросила, — поспешила заверить я, чувствуя, что тема была болезненной для Виктории.
— Я хотела бы с тобой поделиться. До этого я никому об этом не говорила, но тебе могу, — неожиданно для меня ответила девушка.
— Мне? Я тебе никто. Зачем доверять что-то личное малознакомому человеку?
— Как раз малознакомому проще высказаться. К тому же, я уверена — ты никому не расскажешь, — уголок губ Виктории дернулся, но выражение лица быстро сменилось на равнодушное. — На фотографии моя сестра.
« — У тебя есть сестра?
— Была», — вспомнился мне предыдущий разговор.
— Сестра была младше меня, — девушка заметно помрачнела, а в голосе послышались тонкие нотки грусти. — Я до последнего пыталась предотвратить ее вовлечение в ритуалы и жертвоприношения. Как сейчас помню, как вырвала из рук сестры нож, который ей всунули преподаватели. Я была готова перерезать горло им всем, ровно, как и они, невинным людям.
Внутри меня образовался тугой узел, когда я представила эту картину. «Зачем заставлять убивать, тем более детей?»
— До школы мы с сестрой были все время вместе, строили планы, пусть и обе знали, что нам не дадут воплотить их в жизнь. Я думала, что сестра придерживается моего же отношения к этой «системе образования», но она… — Виктория запнулась. — Я не знаю, промыли ли ей мозги, или ей правда нравились те ужасные вещи, только сестра перестала быть прежней наивной и смешной девочкой. Теперь ей нравилось «делать успехи» и быть любимицей преподавателей, а те обещали, что Сатана будет доволен ее усердием.
Повисла короткая пауза, прежде чем Виктория продолжила.
— Я была на восьмом году обучения, когда поняла, что не могу больше находиться в этом месте. Со мной никто не общался, потому что я была резка и не разделяла интереса остальных. И… Я приняла решение сбежать. Сестра все еще была самым важным человеком в моей жизни, поэтому я поделилась с ней своим планом и предложила уйти вместе со мной. Мы тогда так мирно посидели, повспоминали детские глупые планы… Сестра выразила желание сбежать вместе со мной. Мы детально продумали план, и я легла спать со спокойной душой. Знаешь, что она сразу же сделала на утро? Выдала меня. После этого я перестала доверять людям.
Виктория замолчала. Мне было сложно представить каково это, когда единственный человек, которому ты доверял, предал тебя, но я сочувствовала девушке.
— У тебя получилось сбежать, или ты осталась в школе? — взволнованно спросила я.
— Да, через месяц у меня получилось сбежать оттуда. У меня не было ни денег, ни представления, что делать дальше. Долгое время я жила на гроши, работала, где попадется.
— И что, все-все ученики и учителя школы такие? Никто, как ты, не хотел протестовать или перейти на светлую сторону?
— Не сказала бы, что я на светлой стороне, — хмыкнула Виктория. — Скорее на нейтральной. Да, были и есть такие. Раньше подобных унижали, не считали за равных и могли даже спокойно принести в жертву. Так как многие не хотели быть изгоями, то, в конце концов, как стадо овец, примыкали к большинству. Еще остались, конечно, те, кто не изменил своим принципам, но их мало, и они живут укромно.
— Почему начали поклоняться Сатане? Почему не просто учиться колдовать и жить себе припеваючи?
— Думаю, еще много столетий назад какой-нибудь одержимый демоном лидер начал воодушевленно навязывать всем свою точку зрения и идеи, восхвалять ад, и говорить, каким властным является Сатана. Как это обычно бывает, люди, пусть и со способностями, повелись на обманчивые речи. Устои сформировались и дошли до наших лет. А зачем их менять, если большинству все нравится?
— Подожди, — меня внезапно осенила не самая приятная мысль. Виктория приподняла брови, ожидая нового вопроса, но я никак не могла подобрать корректные слова. Спеша под ее пристальным взглядом, я выпалила на одном дыхании: — Если детей в школах учат убивать и служить Сатане, то не значит ли это, что их оскверненные души тоже попадают в ад?
Виктория сморщилась. На мгновение, пока она думала над ответом, я пожалела, что вообще задала этот вопрос. «Эйлин, ну кто тянул тебя за язык?»
— Прости, Виктория, я просто…
— Нет, вопрос принципиально верный, — Виктория сжалась, будто боялась своего же ответа. — Да, оскверненные души ведьм и ведьмаков тоже попадают в ад. Это, к сожалению, та вещь, которую не освещают в школе. Нам обещали только то, что Сатана будет доволен нами, но опускали этот малоприятный факт.
— Тогда откуда о нем известно тебе?
— Как-то раз я прижала свою учительницу к стенке. Она вызвала меня к себе, чтобы поговорить о моей успеваемости, а вернее, о неуспеваемости, и о том, что Сатана меня не будет жаловать у себя. Тогда я просто вышла из себя. Наговорила ей всякого, полностью потеряла контроль над собой и силами. Моя ярость была настолько сильной, что неосознанно я начала душить ее, и она, лишь бы я отпустила ее, поклялась, что расскажет мне все, что знает. Вот я и спросила у нее, неужели в аду будет так классно, чтобы туда стремиться? Неужели Сатана и правда встретит меня и остальных с цветами и на красной ковровой дорожке? Нет, конечно нет. После смерти все ведьмы и ведьмаки, посвятившие свои жизни служению Сатане, просто становятся демонами второго класса. Теми самыми сгустками черного дыма. Кроме того, как только магическое существо попадает в ад, высшие демоны отбирают у него все его силы, присваивают их себе. Так ты становишься еще злее, и тобой в таком состоянии проще управлять.