— Легко сказать, — попытался ответить я, делая как можно спокойным голос, но понимал, что явно плохо получалось.
— А ты попробуй. Это ведь так просто. Подумай, если бы мне надо было причинить тебе боль, я не стала бы тебя предупреждать, что подходить ко мне близко опасно или могла бы использовать силу, но мне этого не надо. Поэтому не надо меня бояться. Прими все, так как есть и постарайся успокоиться.
— Я стараюсь и все же.
— Посмотри, мир, который тебя окружает, так прекрасен. Цветы, деревья, воздух. Разве не должны они наполнять тебя гармонией красоты и умиротворения?
— Должны, только все что выходит за рамки привычного, всегда вызывает тревогу, чувство опасности, разве я не прав?
— Отчасти прав, хотя мне трудно это понять и все же я вижу, ты начинаешь успокаиваться. Это хорошо. Я даже пытаюсь понять, о чем ты хочешь спросить. Кто я и откуда, это заполняет тебя целиком. Постарайся отвлечься от этого. Неужели тебя не волнуют вопросы иного рода?
— Волнуют, конечно.
— А раз волнуют, тогда подумай о них.
— Нет, все так странно. Свет, невесть откуда взявшийся, потом ты, читающая мысли на расстоянии. Как можно о чем-то сосредоточиться, когда вокруг меня происходит что-то непонятное и таинственное?
— Представь, ты идешь по улице. Тебя останавливает прохожий и задает тебе вопрос. Ты ведь не удивляешься, что он карлик или наоборот высокого роста, темного цвета кожи или спрашивает так, что ты еле понимаешь его слова. Ты лишь стараешься понять, что он спрашивает, и отвечаешь ему. Разве ты смущен его видом или боишься его? Представь, что я такой же прохожий, которого ты случайно встретил в лесу по дороге домой.
— На дачу.
— Хорошо, на дачу. И просто спросила тебя, о чем бы ты хотел узнать?
— Да мало ли о чем. Вопросов так много, что обо всем не спросишь, — я задумался, продолжая рассматривать женщину напротив меня.
Платье, темно зеленого цвета с золотистыми нитями сверху донизу. Внизу оборка с золотистым орнаментом. Рукава короткие. Волосы, распущенные, но ощущение такое, словно они не живые, не волосок к волоску, а как бы единый массив. Хотя на таком расстоянии вполне возможно, что это просто казалось. И потом, солнце то и дело выглядывало у неё из-за спины и пыталось скрыть её от меня, постоянно светя мне в глаза.
Она снова улыбнулась и засмеялась.
— Право, какой ты чудной. Вместо того чтобы думать о вопросах, рассматриваешь меня и думаешь об этом, словно пытаешься на основании визуальных наблюдений дать ответ, кто я и откуда.
Я засмущался и неожиданно произнес:
— А те, кто прилетает к нам на Землю, зачем они это делают?
— Все по разной причине. Кто-то просто из любопытства, кто-то для изучения еще одной расы в Галактике, а кто-то для иных целей.
— Каких?
— Восполнить запасы своих энергоресурсов.
— Значит это, правда, что инопланетяне прилетают на Землю?
— А разве это так важно?
— Конечно. Это значит, что мы не одиноки в космосе.
Она посмотрела на меня, и мне показалось, что её лицо стало немного грустным.
— Вы такие одинокие на этой планете, что порой не можете понять друг друга, даже находясь совсем рядом, и в тоже время вас так волнуют вопросы, одиноки ли вы во вселенной? Странно.
— Почему?
— Потому что у вас так много проблем. Болезни, голод. Вас переполняют чувства страха, ненависти, злобы и любви и сострадания одновременно. Вы ускоряете ритм жизни, забывая, что жизнь так коротка и попусту тратите время на то, без чего можно было бы прекрасно прожить.
Я слушал её и пытался понять, для чего она мне все это говорит, может для того, чтобы я сосредоточился и, наконец, начал задавать вопросы, на которые ей было бы действительно интересно ответить. Я снова приложил ладонь к глазам, загораживая их от бликов солнечного света, и произнес:
— А разве там, откуда ты, ничего этого нет? Ваш мир без болезней, войн, зависти и злобы? Роботы заменили вас на рабочих местах, а вы посвятили свою жизнь искусству, и путешествиям по Галактике?
— Нет, в нашем мире тоже нужно работать, и у нас нет роботов, но мы живем по другим законам, отличным от тех, которые существуют на Земле.
— Мы живем по законам, которые сами создали. Другое дело, что не все законы хороши, но и те, что существует, не все выполняют.
— Как же можно жить, если вы издаете законы и сами же их не выполняете?
— Так вот и живем, как умеем. А вы, — я запнулся, но она пришла мне на помощь, прочитав недосказанную мысль.
— Да, мы живем по законам, и свято их соблюдаем. Разве может быть иначе? Впрочем, может. Ты хочешь спросить, почему вы так живете? Потому что ваше общество болеет. Оно пытается вылечиться. Уже много сотен, даже тысяч лет, пытается сделать это, но не может. Тебе сложно понять, как такое может быть. Вы привыкли думать, что болезнь, это когда болит какой-то орган, нога, рука или что-то внутри. Видишь ли, люди в своей совокупности есть не что иное, как одна единая живая субстанция и она больна, тяжело больна. Вам не вылечиться, пока вы не поймете этого.