– О, тут уже и обнималовка пошла… – смеясь, заметил Юта, когда общая радость поутихла. По радио продолжала проигрываться их песня, близившись к концу, где должно было быть соло Дзюна.
– Эй, Дзюн, про свою Мидори уже забыл? – спросил Кента.
– Это неважно… – ответил Дзюн, оторвавшись наконец от губ Харуки, но продолжая удерживать ее за талию. – Много зеленого надоедает*… Ты здесь? – вдруг воскликнул он, заметив Мидори, так и не сдвинувшуюся с места.
Ее сердце дрогнуло, неожиданно по щеке скатилась слеза, одновременно с этим на пол упал медиатор, который она все это время удерживала в руке. Она уже сделала шаг назад, но он окликнул ее, отпустив Харуку, словно и не удерживал вовсе.
– Мидори, ты все не так поняла… – он хотел выйти из освещенного помещения, ограниченного стеклом, но Харука удержала его за руку и отпускать не собиралась.
– Я уже достаточно услышала… – тихо сказала она. – Мне хватило этого, – она смахнула рукой вторую скатившуюся по щеке слезу. – Желаю удачи на музыкальном поприще…
С этими словами она быстро ушла, не помня себя, поднялась по раздражающей своей продолжительной длиной лестнице. А ее никто не пытался догнать, и она медленно шла по широкой улице Фудохачикоян. В ее голове была пустота, она не могла поверить, что все это время, которое они были вместе, она для Дзюна ничего не значила, и красивые слова оставались всего лишь словами. И теперь она бы не смогла посмотреть ему в глаза, их черная глубина затягивала, словно омут. Она снова смахнула скатившуюся слезу, подошла к станции Ёкозотсуми, не задумываясь, села в метро. Забыв о том, где находится, проехала свою станцию, и так повторилось еще несколько раз.
*Дотонбори – одно из основных туристических направлений в Осаке, (прим. авт.)
**Мидори – «зеленый», «зелень», яп.
Около недели она почти не выходила из дома, пытаясь собрать по кусочкам свое сердце. Это ей удавалось с великим трудом, слишком медленно. Он ей не звонил, не писал, он тут же забыл о ней, заставив ее еще острее ощущать боль. Спустя некоторое время она все же начала возвращаться к своей прежней жизни, наполняя образовавшуюся в ней пустоту всякими незначительными мелочами. Ей так и не удавалось больше найти интересные кадры. Все они получались мрачными, бесцветными. Она не могла слушать радио.
– Наойя-сан, что с тобой произошло? – как-то раз спросил ее Такеджи-сенсей, имея в виду кадры, сделанные ею за последний месяц. Раньше он всегда отмечал ее как одну из самых способных студенток.
– Ничего, – коротко ответила она.
– А твои фотографии говорят совсем о другом, – возразил преподаватель. – Кстати, ты так и не дала окончательного ответа по поводу поездки. Тебе бы пошло это на пользу. – Он поправил очки и внимательно посмотрел на нее. В последнее время ее лицо отличалось излишней бледностью.
– Я не знаю… это далеко, – сказала она и вдруг подумала, что именно это ей и нужно – уехать далеко, туда, где не будет этого раздражающего радио и вещей, которые до сих пор продолжают напоминать ей о нем. Несколько раз она видела его издалека на улице, но тут же сворачивала в противоположном направлении.
– Для тебя это была бы неплохая практика. Университет Корё всегда выпускал хороших специалистов… Ну так как?
Он выжидающе смотрел на нее, а она опустила взгляд на цветы, случайно взошедшие в университетском парке. Ветер всколыхнул ее сережки. Это была единственная вещь, с которой она не могла расстаться, как бы она не напоминала ей о нем.
– Такеджи-сенсей… Спасибо вам. – Она благодарно посмотрела на преподавателя. – Я поеду.
Подготовка документов заняла больше времени, чем предполагалось сначала. Оформление студентов по обмену всегда проблематично. Последняя бумажка не приходила очень долго, и так настал май. В этом был и плюс. У Мидори было достаточно времени, чтобы вспомнить другой язык, который она учила давно. Наконец, когда все было готово, когда она собралась окончательно и попрощалась со своей семьей, которая провожала ее долго и слезно, будто на всю жизнь, хотя срок, на который договорилось управление Осакского Университета, составлял всего лишь год, наконец, она покинула Японию.
Аэропорт Инчхон встретил ее с распростертыми объятиями, и первые минуты она просто не знала, куда идти. Солнце здесь светило совсем по-другому, не так, как в родной Осаке. Наконец, выбрав нужное направление, среди толпы она отыскала свою кузину, которая должна была ее встретить здесь.