Это было два дня назад, но именно сейчас она снова вспомнила это прикосновение. Она снова неосознанно притронулась пальцами к губам, но тут же их отдернула. Негоже вспоминать такое. Она вновь взялась за фотографии.
Она ушла домой довольно поздно, несмотря на малое количество работы. Ей просто не хотелось туда идти, точно так же, как и во все другие места. Ее маленькое место работы было ее личным убежищем, и в трудные минуты она скрывалась именно там.
Приехав домой после ночной прогулки на мотоцикле, предназначенной только для того, чтобы посмотреть в ее окно и тут же уехать, он еще долго не мог уснуть и ближе к трем часам бросил эту затею. Мин Хон, место которого было уготовлено на татами, припасенного на такой случай, вежливо поинтересовался, почему тот не дает ему спать своими рассуждениями, и только тогда Чонхо понял, что некоторые из мыслей произносит вслух. Не обратив никакого внимания на это замечание, он взял книгу, содержание которой ускользало от него вот уже который день, и долго смотрел на одну страницу, прежде, чем начать читать. Постепенно содержание вновь увлекло его.
Настало утро, и еще немного, и нужно было на тренировку. Он хотел позвонить ей перед тренировкой, но вместо этого начал спорить с Мин Хоном о том, что незачем ему быть на тренировке, пусть лучше по городу пройдется. Но сдался он примерно на пятом аргументе, подумав: а почему бы, собственно, и нет?
Он хотел позвонить ей по пути, но тут помешал Мин Хон своим надоедливым присутствием и постоянным напоминанием о себе.
Он просто хотел спросить, как она.
Но неожиданно телефон зазвонил сам. Это была вторая половина дня, когда они могут идти на все четыре стороны. Звонил его менеджер, с которым он встречался весьма редко. В основном, они связывались друг с другом по телефону. Звонил, чтобы сказать, что его приглашают на сборы, чтобы участвовать в сборной.
- Вот ведь… - присвистнул Мин Хон. – А меня не пригласили.
Игра должна была состояться через две с половиной недели. Ему звонили одному из первых, чтобы об этом сообщить, и, соответственно, пригласить тренироваться на стадионе Монсу в Ульсане.
Час от часу не легче… Его уже завтра ждали на первой тренировке. А он и не знал, соглашаться ли. Конечно, это честь играть за всю страну, но иногда так не хочется забывать о своих мелких проблемах.
- Да, я еду, - вместо того, чтобы вспомнить о своих мелких проблемах, сказал Чонхо.
Чтобы вылететь завтра, нужно было тут же покупать билеты на самолет, что он и сделал, как только уладил все маленькие проблемы с руководством клуба. Вместе с Мин Хоном, которому через несколько часов тоже позвонили, чтобы пригласить в сборную, он заказал билеты по интернету.
Казалось бы, теперь самое время позвонить ей, но тут произошло непредвиденное обстоятельство – лопнуло колесо, поэтому оставшуюся часть дороги пришлось преодолевать пешком, мотоцикл увезли в ремонт. Плюс ко всему пришлось терпеть страдания Мин Хона по поводу дальности дома Чонхо, ведь он так устал.
Солнце уже давно село, а они только дошли до дома, чтобы тут же добраться до своих спальных мест – двадцать километров после тренировки и марафона за билетами просто так не даются. О том, что он хотел позвонить, он вспомнил только, когда ночью пошел попить воды, потому что мучила жажда. Был третий час ночи, и звонить было, мягко сказать, неприлично. Он решил сделать это завтра до отлета.
Ближайший самолет был в десять сорок, так что вставать слишком рано не было необходимости.
- Опять в запасе буду… Тут догадаться проще, чем лежа ток есть*, - говорил Мин Хон за завтраком, приготовленным совместными усилиями в кратчайшие сроки.
Ничего на это не ответив, Чонхо быстро доел остатки кхонпап. Он оставил грязную посуду на столе, доверив ее мытье Мин Хону, а сам ушел с кухни в комнату. Он хотел позвонить, сказать…
А, собственно, что он хотел сказать? Об этом он задумался уже на третьем гудке. Трубку все не брали, и он уже хотел отменить вызов, как раздался звонок в дверь. Чонхо нажал кнопку отбоя.
Открыв дверь, он увидел домоуправляющую, Мияги-сан, которая собирала ежемесячную плату за вывоз мусора. Он быстро расплатился и уже хотел вернуться в квартиру, чтобы позвонить еще раз, но только ушла Мияги-сан, из-за выступа стены вышла та, которой он только что звонил. Они еще несколько секунд просто смотрели друг другу в глаза, будто разговаривая взглядом, совсем неслышно, и только после этого Мидори сказала:
- Я на несколько минут, хотела вам завтрак принести…
Она приподняла вверх пакет с явно съестными припасами.
- Постой, мне нужно тебе кое-что сказать.
Сердце Мидори пропустило удар. «Сейчас», - подумала она. Чонхо пропустил ее в квартиру, закрыв за ней дверь. Но только она закрылась, в горле пересохло.
- Я уезжаю, - наконец сказал он. – Играю в сборной.
Неприятное ощущение новой недосказанности стало разъедать Мидори изнутри.
- Надолго?
- На две с половиной недели. Всего одна игра.
И вот снова начался разговор взглядами, длившийся довольно долго. Он взял ее за руки, а она просто смотрела ему в глаза.
- Я буду скучать, - тихо произнесла она.
- Да… я тоже буду скучать, - повторил он за ней.
Чонхо обнял ее так сильно, будто расставался с ней не на две с половиной недели, а на всю жизнь, а она просто стояла, опустив руки, потому что не в силах была пошевелиться.
- Чонхо, твою посуду тоже я должен мыть?
Из кухни вышел Мин Хон с грязной тарелкой в руке. Нисколько не смутившись, он еще некоторое время простоял так, ожидая ответа. Чонхо и Мидори быстро отпрянули друг от друга, настолько быстро, что Мидори выпустила из рук пакет, потом быстро подняла его, отдала Чонхо и, коротко попрощавшись, мигом вышла за дверь. Чонхо еще постоял некоторое время, глядя на закрывшуюся дверь, до тех пор, пока Мин Хон не повторил своего жизненно важного вопроса.
- Да, не оставлять же ее на время отъезда. Мне еще надо собираться, - сказал он, пресекнув все попытки высказаться против со стороны Мин Хона. Он ушел в комнату, но еще долго смотрел в окно, думая о чем-то своем, прежде чем выполнить задуманное. Наконец сумка начала наполняться вещами самой разной необходимости. Чонхо бросал туда все, что могло бы пригодиться, но в итоге набралось разве что половина. Мин Хону и сумку паковать не пришлось, потому что он ее со дня приезда почти не открывал.
Вот и настало время ехать в аэропорт Кансай. Мин Хон не особо жалел, что уезжает, пробыв здесь всего два с половиной дня. Жаль было другого. Того, что то, за чем он приехал, так пока и не случилось. Он по-своему был рад за капитана (а иначе он его не называл, Чонхо для него так и остался капитаном), и ему хотелось побывать на одном из самых важных событий его жизни, но вместо этого ему приходится уезжать совершенно для другого.
А вот Чонхо уезжать совершенно не хотелось, только не сейчас. Ему не хотелось бросать ее одну, не хотелось оставлять. Иногда он говорил себе: выхожу на поле в последний раз, чтобы потом всю жизнь провести с ней. Но раз за разом его тянуло на поле снова и снова, будто притягивало магнитом. У этой игры были свои прелести. И вот сейчас он ехал, чтобы вновь выйти и сыграть.
В самолет он сел с тяжелым сердцем, в котором в сложный клубок сплелись проблемы и противоречия, недосказанности и тревоги за то, что это так и осталось недосказанностью.
*… лежа ток есть – фразеологизм, означает «проще простого»
Нечасто он ее так обнимал. На пару секунд она даже испугалась, что это прощание навсегда. Но это только на пару секунд. Через две с половиной недели они увидятся вновь, и все тогда начнется по-новому, и тогда начнется новая жизнь, и тогда…
А если и не будет вовсе этого «тогда»? Мидори остановилась посреди улицы по пути к редакции. Но через секунду она немного встряхнула головой, пытаясь выбросить все эти мысли из головы. Нет, это всего лишь две с половиной недели. Она пошла дальше, к станции Нишинагахори.