Вот и ее дом. До этого он был здесь всего два раза. И в обоих случаях, когда не было ее родителей. Он остановился ненадолго, окинул дом взглядом. Мидори терпеливо ждала его. Да и другого выхода у нее не было – он крепко держал ее за руку, настолько, что так просто и не сдвинешься. Был солнечный летний день. Лето как раз только начиналось, и еще не было так жарко, как обычно бывает в Осаке в знойные летние дни.
Мидори открыла дверь, и они вместе вошли в дом. Ее родители ждали их в гостиной, светлой комнате, противоположная стена которой состояла полностью из окон.
- Здравствуйте, господин Наойя, госпожа Наойя.
- Здравствуй, - отец Мидори приветливо улыбнулся. – Ты присаживайся.
Чонхо и Мидори присели на диван. Мидори заметно волновалась, Чонхо и того больше, хотя этого совсем не показывал, а если и показывал, то самую малость.
- Так значит, это ты встречаешься с Мидори? – спросил отец.
- Да, - уверенно ответил Чонхо. – И могу с уверенностью сказать, что ваша дочь очень напоминает свою мать – такая же красавица.
Этим высокопарным словам научила его Мидори, и теперь он произнес их во всей их красоте. Маюми-сан чуть зарделась и опустила голову.
- Ну-ну, не надо разбрасываться комплиментами, - прервал его Юя-сан. – Лучше скажи, чем ты сейчас занимаешься?
Чонхо мельком вопросительно посмотрел на Мидори. Этот кансайский диалект порой приводил его в замешательство.
- Чонхо сейчас… - начала за него Мидори, но тут же осеклась. Такого вопроса они не предполагали. – Он сейчас играет в футбол. Он профессиональный футболист.
Она не смогла придумать ничего лучше, чем сказать правду. Она не знала, как отреагируют на это сообщение ее родители.
- Да?.. Как интересно. Планируешь там остаться надолго?
- Да, - наполовину наугад, наполовину осознанно ответил Чонхо.
- Ой, да что мы все так официально, давайте лучше попробуем вагаши*, - вставила свое слово Маюми-сан. Она была неравнодушна к комплиментам и на этот раз услышала то, чего каждое женское сердце желает.
Все принялись пробовать вагаши. Быстро есть такую красоту не получалось, сначала хотелось насладиться внешним видом, и только потом откусить кусочек. В приготовлении чая Маюми-сан не нашлось бы равных во всем районе, поэтому к ним часто захаживали соседи на чай.
В основном разговаривала Мидори. Чонхо только иногда вставлял свои короткие комментарии. Мидори с ним занималась японским, но его знаний еще не хватало для свободного разговора. В основном Мидори разговаривала с ним на корейском. Но только не на уроках. К ним она подходила со всей серьезностью, запасшись необходимой литературой.
- Какие-то глаза у тебя интересные, да кожа какая-то смуглая… - на прощание сказал Юя-сан. – Что-то напоминает. А, вспомнил! Был у меня один знакомый. Он корейцем был, противным таким…
Мидори и Чонхо остановились, как вкопанные, ожидая продолжения.
- Но ты, я смотрю, парень хороший, - закончил отец Мидори. – Заходи еще. И береги ее.
На это Чонхо ничего не ответил, только глубоко поклонился.
*вагаши – японская сладость
Но это было четыре года назад. Сейчас отношение родителей Мидори к Чонхо совершенно изменилось, как только они узнали, откуда он на самом деле. А случилось это только через год после их первого совместного чаепития, когда отец Мидори случайно увидел его в матче сборной Кореи. Тогда Мидори растерялась вначале, но потом сказала всего лишь: «А я разве не говорила?». И, в принципе, она была права. Ее не спрашивали, и она ничего не говорила.
Остаток дня она провела, разбирая и редактируя фотографии.
- Шиори! Давно не виделись!
Был воскресный день, примерно его половина. Было тепло, почти жарко, и редкое облачко прикрывало солнце. Она встретила подругу совершенно случайно, сначала увидев ее на снимке. Она просто вышла на улицу пофотографировать в свое удовольствие. Она гуляла в основном в парке, медленно и совсем не задумываясь о чем-то. Это был первый случай, когда ее не обременяли какие-то тяжкие мысли. Просматривая только что сделанные снимки, Мидори увидела знакомое лицо.
- Да, давно. Все как-то по телефону…
Она была в легком платье, как всегда. Даже когда было холодно, она надевала легкие кофточки и платья. Так же было и в этот раз.
- Как ты? – спросила Шиори, когда подошла к подруге вплотную.
- Хорошо. Только…
- Что?
- Я опять с ним встречалась, - тихо сказала Мидори.
Она присела на скамейку, Шиори – вслед за ней.
- Брала интервью, а потом… Ты, наверное, и так все видела? – Она выжидающе посмотрела на подругу.
- Да, видела. Скажи, неужели ты все еще его любишь?
- Нет! – Мидори даже подскочила от негодования, но потом опять села. – Это все он… он это сделал.
- Точно? – Шиори внимательно посмотрела на подругу. – Ну, этого можно было ожидать. Он тебе жизнь испортил и продолжает портить. Держись от него подальше… Ой, что-то мы засиделись, мне пора бежать. Мы с ребятами из компании сегодня маленькую вечеринку устраиваем, я ведь за тортом пошла. Ладно, мне уже пора, - говорила она, вставая. – Пока-пока!
И она упорхнула, словно птичка, оставив Мидори сидеть на скамейке одну.
Его не было всего один день, а она уже соскучилась по нему.
Это была первая ночь, проведенная на родной земле после долго времени. Как бы он не убеждал себя, что Япония стала ему второй родиной, эта роднее. И даже воздух здесь был чуточку слаще.
Перелет был коротким, так что уже в этот день он уже ночевал дома у матери, чтобы с утра отправиться в Ульсан тренироваться.
Мать жила хорошо, наконец-то она стала счастлива, и Чонхо был искренне рад за нее. Он помнил, как она приходила с работы, еле передвигая ноги, чтобы на следующий день все снова повторилось. Теперь она работала в другом месте, потому что просто не хотела висеть на шее у мужа, как говорила сама, но не так тяжело, совсем наоборот. К тому же она уже пятый год воспитывала второго младшего брата Чонхо, который родился в счастливой семье и не знал никаких лишений. Чонмин был абсолютно счастливым здоровым мальчуганом. И Чхоль и Хё Сун тоже уже забыли те тяготы, которые испытывали раньше. Только у его матери и самого Чонхо остались кусочки тех воспоминаний, когда на счету была каждая вона.
Переночевав дома, он успел наговориться с матерью, братьями и сестрой на год вперед. В основном говорили они, Чонхо только слушал их, но и этого было достаточно. Брат обсуждал его последние матчи. Он тоже увлекся футболом, даже играл в школьной команде, но связывать свою судьбу с этим в дальнейшем не рассчитывал, больше отдавая предпочтение гуманитарным наукам. Сестра больше расспрашивала о Мидори. В последнее время они с ней не на шутку сдружились. И Чонхо рассказывал, рассказывал о ней, сам не замечая, как улыбается, только произнеся ее имя. Мать спросила о предстоящей свадьбе. Пришлось рассказывать ей все неприятности, о чем Чонхо не совсем хотел распространятся.
- Они нас всегда за людей не считали, - сказала на это мать, глубоко вздохнув.
Чонхо ничего не сказал в ответ на это.
Под самый вечер позвонила Мидори, сказала, что едет в Тайвань на неделю по работе. Это был второй раз, когда Чонхо пожалел, что не остался с ней. Две игры можно было пропустить, но отпускать ее одну туда…
- Будь осторожна, - сказал он ей. – Слышишь? Будь осторожна.
- Да я уже не маленькая, - рассмеялась Мидори. – Буду только в отеле и на встрече политиков, больше нигде. А ты лучше выигрывай побыстрее и возвращайся домой.
- Постараюсь, - улыбнулся Чонхо.
Но заснул он все же с неспокойным сердцем.
На следующий день он уже ехал в Ульсан, задумчиво уставившись в окно скоростного поезда. Мин Хон поехал с ним, встретившись с ним утром еще до поезда в Сеуле. С ними же был и Тхэ Ву. По дороге, сидя в скоростном поезде братья как всегда тысячу раз поругались и полторы тысячи раз помирились, шутили и подшучивали над бывшим капитаном, чего он как бы не замечал до поры до времени, а потом в тысяча первый раз сделал им такой выговор, что они сразу притихли, и снова уставился в окно.