- Да?
Голос самый прекрасный из всех, голос девушки, которая за короткое время пережила многое, голос девушки, которая, возможно, долго плакала где-то там, где ее никто не видел.
- Привет… - Чонхо даже немного растерялся от такого ответа. – Наконец-то я дозвонился до тебя. Как ты?
За этим, казалось бы, простым вопросом последовало долгое молчание. Вдруг Чонхо почувствовал где-то в глубине, что что-то случилось, что-то нехорошее.
Чонхо не стеснялся разговаривать в этой комнате, ведь он говорил по-японски, а До Гын им нисколько не владел.
- Нормально, - наконец ответила Мидори.
- Так вот, у меня просто был заблокирован твой номер. Но теперь все нормально. Тебе до этого случайно никто не отвечал с моего номера?
Снова молчание. Чонхо почему-то сразу представилось, как она посмотрела куда-то вверх, пытаясь вспомнить. Прошло около четверти минуты, прежде чем она ответила.
- Отвечал… - наконец сказала она и снова замолчала.
- Так и знал… Не знаю, что она тебе наговорила, но поверь, это все неправда. Просто я имел неосторожность оставить свой телефон в раздевалке.
- Чонхо… - вдруг сказала она, но потом еще некоторое время помолчала. – Когда ты приедешь, мы должны поговорить.
Тон ее был серьезен, настолько серьезен, что Чонхо даже начал беспокоиться: не случилось ли что.
- А сейчас, - тихо продолжала она, - спокойной ночи. Удачи тебе во всём и везде.
И, не дождавшись, пока он ответит, она выключила связь, оставив Чонхо еще долго думать, что же такого могло приключиться с ней за такое короткое время.
До Гын уже мирно посапывал, убаюканный монотонной японской речью, да и у самого Чонхо уже слипались глаза. Одно только его волновало. Ее последняя фраза звучала как прощание. С чего бы это? Он бы подумал об этом дольше, но очень хотелось спать, так что он заснул, как только опустил голову на подушку.
А на следующий день все было так же. Вот только он смотрел на А Юн, если другого выхода не было, не просто с пренебрежением, а с раздражением и некоторой злостью, которую он все же не старался выместить на нее. Он просто подошел к ней на следующий день, чем вызвал сначала бурю эмоций в ее душе, но то было только сначала. Чонхо напрямик спроси ее: зачем? А Юн некоторое время притворялась, что совсем не понимает его, но потом сказала, разозлившись:
- Иначе ты бы на меня внимания не обратил! А я так хотела…
- Разве после того, что ты сделала, я обращал на тебя должное внимание? – спросил на то Чонхо.
Больше А Юн ничего не сказала, и только заблестели ее глаза. Она убежала куда глаза глядят, то есть на свое рабочее место. Он лишь отвернулся, вернувшись на поле, чтобы отрабатывать удар с полулета вместе с Тхэ Ву и Сон Ёном.
Так, день за днем оставалось все меньше времени до самого матча, и уже пора была собираться на дальнюю землю. Были забыты всякие гуляния и выпивки по вечерам, потому что на них просто не хватало времени, и только тренировки были перед глазами. Порой они даже не давали отдыха ночами и снились кому-то. Снились, чтобы потом утром повторить все в действительности.
Это все занимало Чонхо, практически заставляя забыть об остальных вещах. Но об одном он забыть не мог. О ее голосе, об их последнем разговоре. Внешне оставаясь все таким же серьезным и чуточку холодным, он передумал множество предположений, почему она так разговаривала в последний раз. А ведь раньше она очень любила разговаривать с ним по телефону. Даже если они находились на расстоянии двадцати метров.
Он шел по улице после тренировки. Была зима, сезон закончился, но у них должен был быть матч с Гуичжоу в рамках чемпионата Азиатского футбола. Было еще достаточно светло, они закончили пораньше. В свои двадцать два он уже довольно хорошо выучил, когда их отпустят рано, а когда – вовсе нет. Он шел, чтобы вечером, наверное, встретится с ней. Наверное, потому что этот год был последним для обучения в университете, поэтому она была очень занята.
Он как раз проходил то место, откуда очень хорошо была видна Тсутентаку*, и как на ней уже переливаются электрические огни, когда позвонил телефон. Он тут же улыбнулся, когда увидел номер того, кто звонит.
- Моши-моши**? – ответил он.
- Ёпусейо***, - в ответ сказала она. Даже по телефону было слышно, как она тоже улыбается. – Как ты? Устал?
- Нисколько, - сказал он.
- Отлично, - обрадовалась она. – Тогда поверни направо.
Чонхо как раз переходил улицу, пересекающую ту, по которой он шел. Он остановился на несколько секунд, удивленно посмотрел на другую улицу, но все же повернул.
- Зачем? – спросил он, уже идя по другой улице.
- Секрет, - игриво ответила Мидори. – А теперь заверни в первый магазин…
Чонхо посмотрел на первый магазин на расстоянии десяти метров. Вывеска гласила, что магазин этот был посвящен всяким разным сладостям. Ничего не оставалось делать, как завернуть в него. Перед входом он мельком огляделся, но, ничего не увидев, зашел в этот магазин.
- … и купи яккву, - продолжала она.
Чонхо сильно сомневался, что якква, как и другие сладости с его родины, можно найти здесь, но подойдя к прилавку, был разубежден в этом. На прилавке стояла она, якква, вкусная и сладкая. Пришлось повиноваться и купить ее.
- Теперь выйди оттуда и поверни на первой же широкой дороге налево.
Первая широкая дорога виднелась не так уж далеко, и Чонхо, пройдя еще немного, повернул на нее. В этот день на улице было довольно промозгло, ведь все же была зима, но он уже не на шутку заинтересовался этой маленькой детективной игрой и не замечал этого холода и промозглости. Пройдя еще немного, он увидел впереди небольшой, но уютный домик, в котором помещалось кафе.
- Подойди к кафе, - инструктировала его Мидори.
Он подошел, улыбаясь, и уже готовый рассмеяться.
- Обернись.
Он обернулся, увидев Мидори, снимавшую темные очки и опустившую широко поднятый воротник пальто.
- С Днем рождения! – сказала она в трубку телефона, подходя к нему, хотя все и так уже можно было расслышать. Она красиво улыбалась, и казалось, что нет человека счастливее, чем она.
Ну да, Чонхо и забыл, что сегодня двадцать пятое января. То кафе, как оказалось, готовило блюда корейской кухни, но достойную якква приготовить было не способно, как говорила Мидори. Достойная только в том магазине. Людей было мало, практически, они одни, что было только кстати.
*Тсутентаку – башня, одна из достопримечательностей Осаки
**моши-моши – алло, яп.
***ёпусейо – алло, кор.
Но последний телефонный звонок никак не шел из головы. Наверное, она до сих пор не верит ему, что его телефон совершенно случайно взяла А Юн, наверное, она… ревнует? В груди Чонхо разом возникло какое-то тепло.
Но вот, наконец, и настал тот день, когда нужно было отправляться к другим берегам. В последний день на Монсу тренировка проходила как обычно, только если их отпустили немного пораньше. Это время Чонхо решил посвятить тому, чтобы прогуляться где-нибудь в одиночестве, которого ему порой не хватало, но в последний момент за ним увязался Мин Хон, который притащил за собой Тхэ Ву. В довершение ко всему они позвали До Гына, который, как всегда извиняясь, к ним смущенно присоединился. Чонхо пришлось забыть о долгожданном одиночестве еще на день.
Они прохаживались по одному из местных парков, несколько раз останавливаясь, чтобы купить пхульпан, из-за любви к которому Тхэ Ву несколько раз удостаивался звания дедушки, или отведать кимбап.
- Кстати, ты виделся с Чхан Ги? – вдруг спросил До Гына Мин Хон, прерывая сложные рассуждения брата о том, как лучше заворачивать роллы.
До Гын сначала посмотрел на Мин Хона, потом чуть опустил голову, будто припоминая. Может, это солнце садилось и окрашивало все в красноватый оттенок, а может, До Гын, и правда, покраснел.