Приехав к его дому, она еще долго медлила нажать на звонок, хотя у нее были ключи. Это было утро воскресного дня, теплого и солнечного. Она сжимала коробочку в руке, так сильно, что чуть не поломала ее, потом положила ее в сумку.
Наконец она позвонила в дверь. Открыли далеко не сразу, пришлось звонить еще раз. С третьего раза дверь отворилась, и на пороге оказался Чонхо, немного заспанный и стоически подавляющий очередной зевок.
- Зачем ты звонила? Ключи забыла? – тут же спросил Чонхо, увидев на пороге Мидори.
Она ничего не ответила, просто продолжая стоять на пороге и смотреть на него. Чонхо, опомнившись, посторонился и пропустил Мидори в квартиру. По его виду можно было догадаться, что звонок Мидори его разбудил.
- Все никак не привыкну к местному часовому поясу, - пояснил Чонхо. – Как ты? В последний раз, когда мы разговаривали, твой голос звучал устало… Что-то случилось?
Мидори сначала в ответ на это покачала головой из стороны в сторону, а потом, опомнившись, сказала:
- Да, случилось…
Ее голос был тих, еле услышишь. Чонхо пригласил ее в гостиную, но она продолжила стоять там, где была, будто ее ноги приросли к одному месту. Она долго решалась сказать, но у нее все не получалось.
- Что случилось? – спросил ее Чонхо.
Мидори вновь открыла рот, но закрыла, решившись начать разговор только через минуту.
- Чонхо… мы должны расстаться.
Слова, как нож в сердце. Ей было сложно произнести это, потому что это были самые страшные слова в ее жизни, это были те слова, которые она вовсе не собиралась произносить. Чонхо сначала опешил от таких слов, но потом сказал:
- Ты, наверное, шутишь? Не совсем удачно…
Он прошел на кухню и налил себе стакан воды. Мидори последовала за ним, остановившись на пороге кухни.
- Я вовсе не шучу.
Чонхо поставил пустой стакан на стол. Вдруг ему в глаза бросился безымянный палец ее левой руки. На нем не было кольца.
- Почему? – глухо спросил он, продолжая стоять около стола.
- Потому, что я не достойна быть с тобой. Я не достойна быть твоей женой. Поэтому… забери кольцо. – С этими словами она достала коробочку из своей сумки и протянула Чонхо. – Подари его той, что будет достойна.
Чонхо совсем ничего не понимал, ему казалось, что он до сих пор спит, что это кошмар, жутко напоминающий реальность. Он смотрел на Мидори, пытаясь найти хоть один маленький намек на шутку, на то, что она скажет: Купился? Но нет, ее лицо оставалось серьезным как никогда, бледным и опустошенным.
- Зачем ты так говоришь? – спросил он, начиная ощущать боль где-то в груди. Кольцо он не брал, и Мидори продолжала стоять с протянутой рукой.
- Потому, что ты хороший, добрый и отзывчивый. Ты честный… А я не такая. Я не достойна тебя. Прости.
Она сама вложила коробочку в его руку, грустно улыбаясь, будто это был последний раз. Она так и предполагала, что это был их последний раз. После этого она отошла на пару шагов.
- С чего ты взяла? Ты не понимаешь, что говоришь…
- Я все понимаю. Я совершила ошибку, поэтому я не стою тебя, никогда не стоила. Понимаешь… Я и Дзюн… Мы провели ночь вместе. Я не буду оправдываться. Презирай меня, забудь, так будет легче. Притворись, что мы никогда не любили.
Говоря это, она отирала свое лицо от слез, которых до этого и так пролила немало. Чонхо так и остался стоять с приоткрытым ртом. В один миг его личный мир перевернулся с ног на голову. Он не мог ничего сказать, не мог пошевелиться. Ничего не мог сделать. Она была серьезна как никогда, от того и было страшно.
- Прощай, Чонхо… - тихо сказала она, положив на стол ключ от его квартиры.
Слезы продолжали течь по ее лицу, но она их не замечала. Она уже пошла в сторону входной двери, уже открыла ее, как Чонхо остановил ее, придержав за руку.
- Постой… Все, что ты сказала, действительно, правда?
Взглядом он умолял ее сказать, что это ложь, розыгрыш, что такого никогда не было, а он, глупый, повелся на обман.
- Это правда, - только сказала она.
Рука, удерживающая ее, медленно опустилась, а в сердце стало в тысячу раз больнее. Чонхо так и оставался стоять на пороге, когда Мидори уже вышла, вся в слезах.
Этот день оказался для него самым худшим в его жизни. Он не понимал, как так вышло, как она пришла и сказала такое. Это было тяжело, мучительно. Он прошел в комнату и сел на диван, оставаясь в таком положении еще очень долгое время.
Что же это?.. Он повертел в руках коробочку с кольцом, открыл ее, посмотрел на пустое кольцо, без нее казавшееся обычной безделушкой. Коробочка закрылась с громким стуком. Она провела ночь с Дзюном… Правда ли это? Почему? Чонхо запустил обе руки в волосы. Этого всего просто не может быть!.. Вдруг ему показалось, что стены съезжаются, что они сейчас раздавят его. Это было бы лучшим вариантом. Он не хотел такого дня, не хотел его продолжения, не хотел, чтобы было так. Но она изменила ему. Ее лицо было совершенно серьезным, когда она говорила ему это. Он понял, что не сможет простить это ей. Как бы он ни любил ее. Она, его первая единственная любимая девушка, предала его, и от этого было только горше.
Он не заметил, как солнце уже начало садиться. Все это время он просидел вот так, запустив руки в волосы. Опомнился он уже вечером, когда настали сумерки. Она попрощалась с ним, попрощалась навсегда. А он упустил ее. Упустил в тот момент, когда уехал, оставив ее одну. Он спустился в гараж и выехал на своем мотоцикле, который когда-то она подарила ему. Он покатил по дорогам на самой быстрой скорости, которую только позволяли дороги. Бездумно, не вспоминая ни о чем, он раскатывал по дорогам и даже не заметил, как заехал в другой город, в Дайто. Эти дороги были ему не знакомы, но это и не было важно – он не задумывался, куда едет. Он просто ехал, пока не закончился бензин. А когда он закончился, он припарковался у первого же парка и пошел пешком. Главное – двигаться, сбежать от этих воспоминаний. Устав, он сел на первую попавшуюся лавочку, и воспоминания настигли его вновь. Каждое слово, каждая черточка ее лица – все это вспоминалось ему независимо от его желания.
- Что же ты наделала? – сказал он. Громко или еле слышно – он не знал, просто слова вырвались из груди, потому что держать их в себе было больнее. – Лучше бы ты не говорила, не говорила…
Он снова запустил руки в волосы, сильно согнувшись. Он сидел так очень долго, до тех пор, пока сон не лишил его последнего ощущения реальности. Он заснул на лавочке в безымянном парке безымянного города. И даже во сне на его лице были следы душевной боли.
Проснулся он с первыми лучами солнца. Первой его мыслью было то, что ему все это приснилось, что все это был просто неудачный сон, но затекшее тело говорило об обратном. Вмиг все воспоминания прошедшего дня встали на место, и вернулась та душевная боль, от которой было невозможно избавиться. Ему так не хотелось вставать, ведь лучше остаться так навсегда. Без нее вся жизнь теряет краски, но быть с ней он теперь не может, потому что теперь не доверяет ей. Оставалось только вернуться к своему серому существованию, что было до нее и чего он так боялся. Он продолжал любить ее. Он начал ненавидеть ее.
- Вам не следовало бы лежать в таком месте, - неожиданно раздался голос над ним. – Вы можете простудиться.
Чонхо приоткрыл глаза, увидев склоненную над собой голову девушки, по виду которой можно было сказать, что она занималась пробежкой. Он только отмахнулся от нее, на что она накрыла его полотенцем, которое достала из своего маленького рюкзачка.
- Чтобы не простудились, - пояснила девушка.
Чонхо скосил глаза на розовое полотенце. Он только сейчас понял, что действительно достаточно замерз за ночь.
- Спасибо, - буркнул он в сторону девушки, но полотенце снял, отдав его обратно ей.
- Не за что, - весело ответила она. – Только в следующий раз не ложитесь спать в таком месте.