– Да, я понимаю, о чем ты думаешь. Но это было моё решение. Глупо, но я хотела быть ближе к Таку. Это было моим условием для родителей. Или я остаюсь лечиться здесь, или я вообще отказываюсь ложиться в больницу.
Я усмехнулась. Так странно, что кто-то может выбирать, а кто-то просто довольствуется малым.
– Когда ты полюбишь, Дина, ты будешь совершать ошибки. Много ошибок. Сейчас я понимаю, что Так оказался впечатлительным. У нас иссякли темы для разговора. Даже когда мы целовались, он постоянно щупал мне пульс.
Я не удержалась и рассмеялась. Стелла улыбнулась, но продолжила:
– Мы так быстро начали отдаляться друг от друга. Вернее, я оставалась всё так же, здесь. А он уходил всё дальше. Он престал приходить, ссылаясь на проблемы в школе. А потом просто позвонил и сказал, что это конец.
– Мне жаль, – быстро сказала я. – Не знаю, захочется ли мне иметь парня после твоей рассказанной истории?
– Не все парни одинаковы. Хэппи-энды случаются гораздо чаще, чем ты предполагаешь.
Я отмахиваюсь рукой, смеясь.
– Брось, мы обе знаем, что парень, это не то, что мне хочется в данный момент.
– Ты думаешь, что когда-нибудь сможешь выздороветь полностью? – тихо спрашивает Стелла.
Я качаю удрученно головой. Нет, конечно, нет. Не буду лукавить, иногда я мечтаю об этом. Но потом приходят время приёма таблеток, и я понимаю, что только они поддерживают мою жизнь.
Музыка заканчивается, и мы со Стеллой слышим душераздирающий вой за дверями палаты.
Майк
18
Новость о том, что Патрис может поправиться, меня обрадовала. Но, когда отец сказал, как именно будет проходить ее дальнейшее лечение, меня испугало. Я был полностью обескуражен, выбит из колеи. Это только в фильмах можно увидеть, как здорово всё происходит и все живут долго и счастливо. Папа зачитывал риски и статистику похожих операций, а я сидел на диване, думая о том, как резко моя жизнь начала меняться, как яркие цвета в калейдоскопе.
– Майк!
Мама смотрела на меня, и в её взгляде я прочитал страх. Я расценил , что она боялась не за меня. Она боялась, что я откажусь. Ведь не может же она насильно привязать меня к больничной койке и вскрыть мою черепную коробку.
– Сын, ты в порядке?
Сегодня они были так ласковы со мной. Они как будто не доверяли мне. Не понимали, что ради Патрис я готов на многое, даже ценой собственной жизни. Но мне было страшно. Я боялся, что, если что-то пойдёт не так, я останусь виноватым.
Конечно, до самой операции еще нужно пройти всевозможные анализы и всё такое. Но всё равно я испытывал смешанные чувства. Страх, что не получится. И гнев, что на меня свалили такую ответственность. Мне шестнадцать. Я со своей-то жизнью не знаю, что делать, а теперь еще и жизнь Патрис зависит от меня.
– Всё в порядке, мам. Я просто устал.
И поднимаюсь, и чувствую затылком, что они оба смотрят мне вслед. Они обеспокоены тем, что я не произнес ни слова после обрушившейся на меня новости. Я захожу в комнату и плотно зарываю дверь. Не хочу, чтобы предки заходили проведать меня. Сегодня вечером мне хочется побыть одному.
Я отключаю телефон, и ложусь в постель. Паника завладевает моим разумом. И я начинаю прикидывать десятки вариантов развития событий. Воображение рисует мрачные картинки, сменяющиеся, как на слайде. Ужасно начинает болеть голова от придуманных видений, и я переключаюсь мыслями на Дину.
Я сожалел о том, каким придурком я был в тот день. Мне хотелось бы всё исправить, но после слов Лил, мне становится неуютно. Что именно она имела ввиду, говоря, что я не для нее? Я понимал, что она заботится о ней. Но Дина не девочка в стеклянном шарике. У нее тоже есть свои мысли, мечты, чувства. Да, Дина болеет раком, также, как и Патрис, также, как и все дети и взрослые на этой крутящейся штуке под названием планета.
Внезапно я разозлился и ощутил смелость, которая бурлила во мне, как вулкан. Завтра я пойду к Дине и признаюсь ей в том, что она нравится мне. Нравится до безумия. Хочу сказать, что мне интересно всё, что с ней происходит. И если она меня оттолкнёт, или ей это всё не нужно, я отстану. Исчезну из ее белой больничной жизни. С этими волнующими мыслями я засыпаю, бормоча себе под нос её имя.
19
Проснувшись утром, вспоминаю вечерний разговор с предками и мой план по поводу Дины. Сегодня я уже не чувствую себя таким храбрым. Голова раскалывается, как будто меня переехал бульдозер несколько раз. Вяло одеваюсь и также вяло выхожу из комнаты. Предки внизу, на кухне. Я слышу, что они перестали разговаривать и теперь тоже прислушиваются к моим шагам. Блин! Наверное, сейчас это будет всё неловко. Я спускаюсь с последней ступеньки, и из угла прихожей выглядывает мама: