Я потёр глаза и огляделся. Хорошо, что сегодня выходной и школа закрыта. Иначе наверняка у директора были бы ко мне снова претензии. И на этот раз, вполне обоснованные. Я спрыгнул со скамейки. Вчерашний вечер, определённо, был одним из худших дней в моей жизни.
Я шел домой и все еще негодовал мысленно, что всё это произошло. Когда я подошел к дому, я увидел Билла и Лил. Лил держала его за руку, уткнувшись в его плечо. Какого черта они оба делают на крыльце моего дома? Пришли отчитывать меня за то, как я поступил? Я уверенным шагом направился к той парочке, не замечая, что вот уже отец вышел на порог.
– Хей! – громко крикнул я. – Типа потеряли меня?
– Мы потеряли Дину, – ответила Лил и заплакала навзрыд.
Что? Она? Сейчас? Сказала? Я покачнулся, и в моем туманном сознании промелькнуло видение, как мой папа и Билл бегут ко мне. Я падаю на траву, больно ударяясь головой. Они оба поднимают меня, но мои ноги меня самого не держат. Я чувствую крепкую руку моего лучшего друга. Я ощущаю папину поддержку, но никак не могу вспомнить, что только что сказала Лил. Она что- то сказала про Дину. Ее слова крутятся в моей голове, но их не получается соединить в одно предложение.
– Майк! Дина умерла.
– Когда? – тихо спрашиваю я. Хотя уже не важно, уже ничего не изменить.
– Сегодня ночью.
Сегодня ночью. Сегодня. Ночью. Девушка, которая плакала в моих объятиях и смеялась над моими школьными шутками. Девушка, которую я так мало знал, но любил долгое время. Дина.
Я оттолкнул их обоих от себя, встав на ноги. Отец немного удивился моей перемене, а Билл лишь отошел в сторону, закусывая губу. Я хорошо знал его взгляд. Ему было жаль, но он не мог этого сказать вслух. Я посмотрел на Лил. Она всё время плакала, не останавливаясь.
Я шёл в сторону дома, и каждый шаг, как пульс звучал в моей голове. «Дина умерла». Я вошел в дом и рухнул на пол. Меня никто не трогал, они просто смотрели на меня, как я справлюсь со своим горем. Они даже не могли представить, какой груз вины я взвалил на собственные плечи.
Я катался по полу, как сломанная заевшая игрушка. Я орал и кричал, мне казалось, что, если я выкричу свою боль, мне станет легче. Вот уже голос охрип, но я по-прежнему чувствовал ноющую боль в груди. Я ушел от нее, злясь и негодуя. Может, это я убил ее своим безразличием и равнодушием к ее судьбе? Может, она умерла от боли, которую я причинил ей?
Я забыл свое новое главное правило. Ценить каждый миг. Каждую секунду проводить время с близкими и теми, кто тебе по-настоящему дорог. Моя проблема была в том, что, когда я сбегал от Дины, мной владела гордыня. Чёртова гордыня, которая постоянно ломает мне жизнь!
Я рассматривал людей, столпившихся у небольшого гроба. Смотрел с уважением на отца Дины. Его взгляд был таким спокойным, и я мог только догадываться, что он чувствует. Он изначально был готов к этому, а я парень, который узнал ее за несколько дней, нет. Я всё еще не был готов принять ее смерть. Я всё еще валялся на том перекрестке, и не мог встать, потому что жизнь или судьба влепила мне огромную пощечину.
На похоронах ее папа подошел ко мне. Я не мог смотреть ему в глаза и всё время рассматривал свои ботинки. Он говорил мне «спасибо» за то, что я подарил его дочери несколько счастливых дней. Он говорил, что со мной она чувствовала себя обычным подростком. Я не мог больше сдерживать слез. Они катились по моим щекам, превращая мой черный костюм в мокрую одежду.
– Ничего, сынок, ничего!
Ее папа похлопал меня по плечу и отошел. Я поднял глаза, чтобы встретиться с миром, где люди оплакивали девушку, которая была мне дорога. Она была поистине удивительной, временами вредной, но всё же удивительной. Ее медсестра, Руби, разговаривала с кем-то, но увидев, что я смотрю на нее, направилась ко мне. Она подошла и грустно улыбнулась.
– Майк!? Я могу тебе кое-что сказать?
Я кивнул, слова застряли в горле.
– Ты не виноват. Ты не знал. Никто из нас не мог подумать, что эта девочка умрет в своей постели, только потому, что у нее просто перестало биться сердце. Я вижу, что тебя гложет, что ты не сумел с ней попрощаться. И ты чувствуешь вину, что ушел в тот день. Но тебя тоже можно понять, Майк. Я тоже злилась на нее в тот день.
– Получается, что она умирала с мыслью, что мы ее предали?
– Не смей! – громко сказала Руби, взяв меня за руку. – Она умерла, зная, что мы любим ее. Я была последней, кто видел ее в ту ночь. Она сказала мне, что ей очень повезло, что у нее есть такие друзья и… ты. Когда я покидала ее палату, чтобы вернуться на сестринский пост, она кое-что мне передала. Для тебя.