- Думай подольше,- усмехаясь, советует она.
Всё как по-старому. Если Китнисс вновь пререкается с Хеймитчем, значит, к ней возвращаются прежние привычки. То, чего так сильно недоставало. А я и рад только.
***
Когда наступает время уходить, все плавно переходят в коридор. Сей покидает нас первая, ссылаясь на оставленную без присмотра внучку. С Хеймичем дела обстоят несколько иначе. Такие ужины у него никогда не проходят без спиртного (хотя я сомневаюсь, только ли ужины). Но, несмотря на неровную походку и заплетающийся язык, прежде чем уйти он ободряюще кивает мне, намекая на то, что всё в порядке и разговор улажен. Один камень с грохотом падает у меня с души, но на смену ему тут же подкатывает другой. Поворачиваю голову и вижу, как Китнисс о чём-то переговаривается с Салли, не замечая нашего немного разговора.
«Китнисс также лучше будет в четвёртом».
Количество разговоров не закончится никогда и я, увы, не всегда смогу так удачно их улаживать.
***
- Почему ты нарисовал именно Энни?- спрашивает девушка, отрывая глаза от рисунка в книге. Должен признать – он получился весьма неплохо.
Мы с Китнисс сидим рядом, в гостиной. Её плечо касается моего, из-за чего начинаю чувствовать мягкое притяжение в этом месте.
- Я… разговаривал с ней сегодня.
Девушка удивляется и окончательно поворачивается ко мне.
- Правда?
Я киваю и пожимаю плечами.
- И как она поживает?
От пристального взгляда девушки мне становится неловко, и я беру из её рук книгу, делая вид, что также внимательно разглядываю остальные фото.
- Всё хорошо. Доктор часто звонит. И твоя мама о ней заботится.- Делаю паузу, чтобы убедиться, способна ли Китнисс слушать дальше. Она придвигается чуть ближе и тоже опускает глаза в альбом.
- Она бы и рада поговорить, но у тебя с телефоном… проблемы,- уклончиво поясняю, чуть улыбаясь. Уголки её губ тоже поднимаются, но совсем ненадолго.
Девушка старается вести себя равнодушно, но я вижу, как её взгляд лихорадочно блуждает по книге, бессмысленно пытаясь заострить внимание хоть на чём-то.
- И что она говорит?
Глубоко вдыхаю. Теперь готовиться следует не только Китнисс, но и мне.
- Ну, по словам Энни она беспокоится о тебе…
Китнисс замирает и внимательно слушает.
- А ещё она хочет, чтобы ты переехала к ней. В четвёртый.
Стискиваю зубы, когда в который раз чувствую боль от сказанного.
Девушка несколько раз моргает и в растерянности раскрывает рот, желая хоть что-нибудь ответить.
- Но она ведь уехала,- непонимающе рассуждает Китнисс, применяя тактику, которой тешила себя всё это время.
Я молчу, потому что просто не могу ответить и не знаю, каких слов ждёт от меня она.
Китнисс поднимает на меня глаза в поисках поддержки или любых поводов на ложь. Только вот кроме своего же страха и непонимания ей разглядывать нечего.
- Но я не хочу уезжать,- тихо отвечает она.
Сердце пропускает один удар и шумно начинает биться дальше. Я сразу же понимаю смысл этих слов, но не могу выяснить причины.
В немом вопросе, я смотрю на Китнисс почти спокойную и как всегда неколебимую.
Она тут же начинает объясняться и с каждым сказанным словом набирается всё большей уверенностью.
- Мне и здесь хорошо. Не хочу я уезжать из родного дома. Рядом ты, Хеймитч, Салли! Если мама так беспокоится, то пусть сама приезжает,- в порыве Китнисс машет рукой в сторону входной двери,- и смотрит, как же там поживает её больная дочь! Потому что я…
Кладу свою ладонь поверх её, стараясь успокоить. Китнисс замолкает на полуслове, всё ещё тяжело дыша от долгой речи. Её глаза блестят не от слёз, а от уверенности и обиды.
- Тише,- говорю я, притягивая её ближе к себе. Девушка ничего не говорит; просто утыкается лбом мне в плечо.
- Успокойся,- обнимаю её за плечи и свободной рукой, поглаживаю по спине.
Китнисс то и дело вздрагивает, а её прерывистое дыхание мягко щекочет мне шею.
Я как будто растворяюсь. Так здорово чувствовать её рядом! Самое дорогое, что осталось - у меня в объятиях. Такое малюсенькое, но бесценное счастье, сладкая истома – прижимать её к себе.
- Всё будет хорошо,- тихо шепчу, зарываюсь в её мягкие волосы. От них вкусно пахнет растительным молочком с алоэ, и я невольно готов вдыхать и вдыхать этот запах.
- Правда или ложь?- спрашивает Китнисс, возобновляя в памяти нашу старую игру. Девушка поворачивается ко мне лицом. На её губах печальная улыбка, а в глазах я вижу надежду, доброту и немного грусти.
- Правда. Обещаю.
========== 21. ==========
Ревность - это парализующее чувство, возникновение которого происходит спонтанно. Острое осознание того, как сильно дорог тебе тот или иной человек. Ревность – это не слабость, а боязнь за потерю близкого.
Непривычный шум моря. Блики закатного солнца на воде. Преддверный ночной ветерок.
Она стоит на берегу, чуть раскинув рук в стороны, на носочках, словно желая взлететь.
Тёмные локоны развеваются и причудливыми, от влаги, завитками, ложатся ей на плечи.
Глаза чуть прикрыты: она не замечает меня, а я не хочу её тревожить. Просто как наблюдатель со стороны.
Во всём Панеме, разве что кроме четвёртого Дистрикта, нигде не сыскать такой красоты.
Внезапно Китнисс оборачивается, а на её губах появляется привычная немного печальная улыбка.
К девушке не торопясь подходит женщина. Если они и похожи, то совсем немного для матери с дочкой. Но сейчас обе с такой добротой смотрят друг на дружку, словно делятся общим горем и от этого набираются сил.
Оказавшись рядом, миссис Эвердин заботливо обнимает дочку и что-то шепчет только ей одной.
Китнисс усмехается и устало кладёт голову на плечо матери, а та поверхностно начинает теребить локоны её волос.
Девушке хорошо там; рядом с мамой; в тепле.
Вместо угольной пыли и пепла вдыхать морской бриз, а вместо дождя нежиться под тёплыми лучами солнца.
- Эй, Кискисс!
Одновременно с девушкой, я оборачиваюсь и вижу то, а точнее того, кого никак не ожидал увидеть здесь. Гейл стоит в паре шагов от прибрежного домика, вертя в одной руке какой-то камушек, а другой жестом подзывая Китнисс к себе.
Она улыбается, теперь уже позабыв о грусти. Неловко перебросившись с мамой последними словами, Китнисс чуть ли не бегом подходит к парню. Тот без колебаний на ходу обвивает её талию и так же счастливо улыбаясь, притягивает к себе. Никакого удивления; никакой неловкости. Кажется, эти двое прожили так счастливо, без тени прошлых обид, уже несколько лет.
Их губы встречаются, из нежных улыбок превращаясь в поцелуй.
Внутри всё буквально переворачивается. В ту же секунду сердце проваливается и взлетает вверх, а затем начинает отбивать нечеловеческий ритм.
Подавить волну горечи - нет сил. Я ничего не мог поделать, кроме как бездейственно наблюдать за всем этим со стороны.
Тело пробивает крупная дрожь. От удивления, от досады, от горечи и от радости за Китнисс, одновременно.
Я медленно закрываю глаза, потому что внезапно начинаю чувствовать напряжение в животе от сдерживаемых слёз. Хочется одного – отгородиться от всего этого; скрыться где-нибудь вдали от всего и не чувствовать эту пульсирующую рваную рану в груди.
Она смогла забыть, я – нет. Осознание шумно раздаётся в голове как гром среди ясного неба.
Широко распахиваю глаза, мысленно всё ещё находясь в неприятном сновидении. Ночь за окном и темнота в доме не сразу позволяют разобрать, где именно я нахожусь. Сердце до сих пор колотится как ненормальное, а от быстрого сбивчивого дыхания начинают плясать пятна перед глазами.
Шумом оказывается, упавшая с моих ног книга, один из рисунков в которой этим вечером мы доделать так и не успели.