Ужасное чувство - беспомощность. Оно буквально разрывает меня изнутри. Давит и всеми силами напоминает о себе. Сквозь вспышки картинок, я то и дело бросаю взгляд на соседний дом в надежде, что вот-вот всё это кончится и на втором этаже зажжётся свет, крики утихнут и Китнисс успокоят её близкие.
Теперь я, кажется, понимаю, что чувствовал Гейл каждый день, безнадёжно пребывая в Двенадцатом, и обречённо поглядываю на тёмный дом. Руки связаны - он ничего не мог сделать, кроме как наблюдать со стороны.
- Ни одного кошмара,- говорю я.
- Что?- не понимает Китнисс.
- Ты всю ночь проспала без кошмаров.- Лицо у девушки слегка вытягивает от удивления, но потом она снова улыбается мне.
- Мне что-то снилось, только не страшное,- задумчиво вспоминает она.- Вроде бы пересмешница, а на самом деле - Рута. То есть сойка пела её голосом. А я шла следом по лесу, долго-предолго.
- Куда же она тебя звала?- спрашиваю я ласково, убирая с её лба растрёпанные волосы.
- Не знаю,- вздыхает Китнисс.- Мы не дошли до места. Но мне было хорошо.
- Да, у тебя был счастливый вид.
- Слушай, а почему я не чувствую, когда ты видишь плохие сны?- внезапно спрашивает она.
- Трудно сказать. Кажется, я не мечусь и не вскрикиваю. Наоборот, просыпаюсь - и словно цепенею от ужаса.- Руки Китнисс крепче сжимают меня в объятиях.
- Будил бы меня,- говорит девушка.
- Зачем? Чаще всего я вижу, что потерял тебя. Открываю глаза - ты рядом, и всё хорошо.
Когда я вновь открываю глаза и могу мыслить более-менее спокойно, телефон уже не звонит. Поспешно закрываю почти все форточки, зашториваю занавески, гашу свет (словно это может хоть как-то приглушить крик из соседнего дома, разрывающий меня изнутри) и почти наощупь, в темноте, добираюсь до второго этажа. Главное - поскорее избавиться от этого чувства и выкинуть из головы крики девушки.
========== 7. ==========
Облегчение - чувство, которое можно отнести скорее к положительным, нежели к отрицательным эмоциям. Ты долго переживаешь из-за чего-то, и всё это время теряешься в догадках. Не знаешь, что и думать. Но порой, достаточно лишь одного взгляда, чтобы вселить надежду и уверенность…
Жизнь в двенадцатом с каждым днём кажется мне всё ужаснее и ужаснее. Таблетки, еженедельно присылаемые из Капитолия, я благополучно, по одной штуке, отправляю в помойку. Конечно, когда доктор Аврелий по телефону интересуется моим самочувствием, я всегда отвечаю, что мне не так-то уж и плохо живётся в Дистрикте, сам, правда, не понимаю зачем. Врач частенько жалуется мне на то, что его вторая пациентка, а именно моя соседка, просто на просто не поднимает телефонную трубку. Я мысленно усмехаюсь, однако, доктору говорю, что сейчас для Китнисс это ещё тяжело даётся. Она не хочет ни с кем разговаривать. Только вот это всего лишь слова. На самом деле всё гораздо хуже. Сам это понимаю. Её крики преследуют меня уже как дня два. Даже когда их и нет вовсе, они всё равно надрываются у меня в голове. Я обязан увидеть Китнисс своими глазами. Мне нужно убедиться, что с девушкой всё в порядке.
На третье утро следующего дня я впервые выхожу из дома. Продуктов было достаточно ещё с самого моего приезда, а лишний раз выбираться наружу нет ни малейшего желания. Не знаю, что я ожидаю увидеть, но сейчас, в очередной раз глядя на соседний дом, сердце у меня предательски сжимается.
Благо, жилище Хеймитча находится так же не очень далеко. Осторожно стучу пару раз в дверь, и так и не дождавшись ответа, захожу внутрь. Грязно, неряшливо и небрежно – всё, как и всегда. Неуверенно прохожу внутрь, отпихивая ногой пустую коробку из-под спиртного. В гостиной шумно играет телевизор, поэтому мне будет не сложно отыскать ментора. Он сидит, откинувшись на спинку дивана, и просто апатично пялится в экран, наверняка, даже не вникая в суть. Я уже собираюсь его окликать, как ментор сам выключает телевизор и поворачивается в мою сторону, закидывая руку на подлокотник.
- Я думал, ты придёшь раньше,- честно отвечает он. Я неуверенно стою в дверях в ожидании продолжения. Но Хеймитч, кажется, и не собирается говорить что-то ещё. Он просто, как никогда, внимательно наблюдает за мной.
- Как ты всё это выдерживаешь?- почти шепчу я, не в силах больше молчать. Хеймитч усмехается, словно только этого и ждал, а потом пожимает плечами.
- Кто сказал, что я выдерживаю?- Он машет перед лицом бутылкой в руке и с каким-то отвращением ставит её обратно на кофейный стол. Затем серые глаза вновь возвращаются ко мне, и сейчас уже с необъяснимым укором.
- Неважно выглядишь,- хмурится ментор.
- Могу себе позволить.
- Нет, не можешь,- спокойно настаивает Хеймитч, и прежде чем я успеваю возразить, продолжает.- Врачи не для того отправили тебя сюда. Я могу в любой момент позвонить докторам, забыл?
- Валяй,- сухо отвечаю, хотя сердце у меня сжимает при одной только мысли о том, что придётся оставить Китнисс одну здесь, да ещё и в таком состоянии.
«Можно подумать, когда ты просто так бездейственно сидишь дома, ей становится лучше!»
Хеймитч, словно прочитав мои мысли, ехидно улыбается, и делает очередной глоток из бутылки.
- По-твоему, мне доставляет удовольствие смотреть на то, как она медленно умирает?
- Думаю, нет,- поспешно отвечаю, за что получаю очередную улыбку со стороны ментора.
- Правильно думаешь,- он откашливается, снова отставляет бутылку в сторону и обращает ко мне взгляд.- Я надеялся, что когда вернёшься ты, она… Сможет справиться. Хоть немного. Поймёт, с кого стоит брать пример.- Затем ментор бегло окидывает меня оценивающим взглядом и вновь откидывается на спинку дивана.- Но, видимо, я ошибся.
Ошибся. Нашёл с кого брать пример! С парня, который всего пару дней назад вернулся из лечебницы!
Как можно сильнее закусываю нижнюю губу, чтобы скрыть отчаяние, коротко киваю и буквально вылетаю из дома.
Хеймитч не злится на меня. Он, скорее, предпочитает смириться. Зато я злюсь. Разочаровываюсь с каждым днём всё больше и больше.
Мысленно умоляю себя не смотреть в сторону соседнего дома, но уже на автомате делаю это. Какой смысл, спрашивается? Чего я ожидаю? Задаюсь этим вопросом каждый раз, когда вновь и вновь в надежде смотрю на зашторенные окна. Ответ не приходил. Не приходит до этого момента.
Неразборчивое, еле уловимое движение приковывает меня к месту в самой середине площади и вынуждает устремить взгляд на то самое окно на первом этаже. Штора чуть колышется, и я бы посчитал это за ветер, если бы не расплывчатый силуэт рядом. Сначала я даже не узнаю в нём знакомые черты. То ли из-за темноты, то ли из-за того, как сильно она изменилась. Горящие серые глаза с изумлением неотрывно наблюдают за мной, а как только наши взгляды пересекаются, штора тут же колышется вновь, и на этот раз я не успеваю заметить ничего. Остаётся лишь темнота, в которой я, готов поклясться, всего пару секунд смог разглядеть её.
- Китнисс!- кричу, сам предвидевший, что без толку. Я кликаю пустоту. Но она живая. Пусть там, у себя в темноте и вдали от всех, но она живёт.
***
На следующее утро (если не ночь) я, как ни странно, просыпаюсь с хорошим настроением. Появились небольшие планы на предстоящий день. На ходу выпиваю чашку слишком горячего кофе, накидываю на плечи кофту и выскакиваю из дома. В сарае неподалёку без проблем нахожу нужные инструменты и не торопясь иду в сторону луговины – южной части Дистрикта. Ранние улицы ещё слишком пусты, поэтому спешить мне не стоит. Теперь Хеймитч не посмеет упрекнуть меня в бездействии. Я сам этого хочу.
Не смотря на довольно холодный октябрь, луговина всё ещё засеяна редкими цветами, среди которых, прямо у забора, я тут же узнаю пёстрые примулы. Жаль, что цвести им осталось не так-то много времени. Но, всё равно, наступит зима, а затем весна и они, как первоцветы, снова начнут радовать глаз своей красотой. Я осторожно выкапываю сразу несколько кустарников, на мой взгляд, самых красивых цветов, отряхиваю руки и вновь отправляюсь в Деревню Победителей, только уже не с пустыми руками.