— Что случилось?
— Ничего…
Ей не хочется говорить. Ну что ж, можно и помолчать. Но вдруг она оборачивается:
— Уеду. Очень нужно мне терпеть. Они же надо мной издеваются.
— Вы об учениках?
— Какие это ученики? Хулиганы.
— Все?
— Да, представьте себе — все! Зверинец, а не класс.
— Ну, все-таки, кто, например?
— Кандинский, Смокотин, Карташов… Да что говорить? Как будто сами не знаете?
Я действительно не знаю. Кандинский — мальчишка скромный, легко смущается, иногда не поймешь — почему. Тихий. Даже, может быть, слишком. На уроках его не слышно. Если и хорошо знает материал, стесняется поднять руку. Невозможно поверить, что он хулиган. Смокотин — живой, подвижный, смешливый, но когда его заинтересуешь — слова не проронит. Карташов, правда, выдумщик и задира, но вполне может владеть собой.
— А девочки? — спрашиваю я.
— Нисколько не лучше. Басманова весь урок ничего не делала. Ни ручки у нее, ни тетради.
Странно. Это аккуратная ученица.
— Но на других уроках, — пытаюсь я возразить, — они же ведут себя хорошо. Может быть, вы сами… чего-то не сумели?
— Чего я не сумела?
— Возможно, заинтересовать своим предметом?
— Ну уж, извините. Развлекать их я не обязана. Школа — не цирк.
— Не развлекать, а увлекать.
Глаза Веры Александровны становятся маленькими и злыми:
— Увлечешь их, пожалуй…
И вот на следующий день я сижу в седьмом «а», втиснувшись в маленькую парту. Вера Александровна начинает урок с опроса. Впрочем, это скорее допрос. Вызванные к доске путаются, бросают выразительные взгляды товарищам, ожидая подсказки. Учительница задает множество вопросов, «вытягивает» на тройку и никак не вытянет. Ясно, что ребята дома ничего не учили, видимо, лишь в перемену наспех заглянули в книгу.
Вера Александровна сердится:
— Чушь! Неизвестно, зачем вы только в школу ходите!
Наконец опрос окончен. Три двойки, одна тройка. Затрачено двадцать восемь минут. Ребята облегченно вздыхают. Учительница рассказывает новую тему. Точно, как в учебнике: «Существуют три основные группы пород крупного рогатого скота… Очень ценны молочные породы: холмогорская, голландская, ярославская»…
Память у нее завидная, но всем скучно, и прежде всего — самой Вере Александровне. Речь ее звучит монотонно, бесстрастно, словно диктовка. Ученики рассматривают картинки в учебнике, поглядывают на часы: «Сколько минут до звонка?»
Наконец изложение нового окончено.
— Какие будут вопросы?
Вопросов нет. Да и откуда им взяться? Ничто в уроке не затронуло ни мысли, ни чувства.
После звонка, в учительской, Вера Александровна говорит мне:
— Это они при вас такие паиньки.
— А почему вы ни словом не упомянули о нашей ферме? Ведь у нас восемьсот дойных коров! А наши доярки и скотники? Они работают интересно и творчески… Или рассказали бы, что такое сенаж. Тем более это — для нашего совхоза новинка.
Вера Александровна иронически усмехается:
— Кому это интересно?
— Детям. На фермах работают их отцы и матери. Многие из ребят будут работать там же. Вы были на ферме?
— Еще чего не хватало!..
Весной в 5-м классе повторяли тему «Лист». Вера Александровна развесила таблицы с изображением листьев различных типов. Круглые, стреловидные, похожие на кружева… Красивые листья. Учительница очень старалась. Она даже привела замечательные слова Тимирязева о великом значении зеленого листа. Только учащиеся чаще посматривали не на таблицы, а в раскрытое окно. Вера Александровна строго нахмурила брови, легонько постучала указкой по столу, и порядок тотчас же был восстановлен. Пятиклассники — народ послушный.
Но, между прочим, смотрели они в окно не случайно. Со школьного двора заглядывала в окна зеленая ветка клена. Ее чистые свежие листья были освещены весенним солнцем и казались прозрачными. Сквозь них просвечивали те самые жилки, о которых рассказывала учительница.
Дети есть дети. Как только прозвенел звонок, они гурьбой кинулись к окну и принялись разглядывать листья, как будто прежде никогда их не видели. Только учительница этого не узнала. В кабинете биологии она подбирала наглядные пособия для следующего урока. Пожелтевшие таблицы заслонили окно в жизнь.
Между прочим, Вера Александровна сдержала свое слово. Дождалась весны и отправилась искать «хороших» учеников. Вероятно, она их найдет. Но можно поручиться, что после нескольких ее уроков они тоже станут «плохими». Обязательно станут, и тогда Вера Александровна снова будет ждать весны, чтобы написать заявление: «Прошу уволить меня по собственному желанию».