Ничуть не смущенная моим полным безразличием к предмету, Агата продолжает называть одно растение за другим.
– Эта роза цветет невероятно красиво, она называется роза Бэнкса… Довольно жестоко держать ее пленницей на террасе. Так и тянет освободить и унести отсюда.
– Слушай, – тут же перебиваю я, – у меня и так куча проблем из-за разбитой лампы. Если ты утащишь розу, меня вообще в тюрягу упекут. Забей на нее. Бери пример с французов, освобождай садовых гномов[4].
Агата пожимает плечами. Когда я рассказала ей о Тиффани, она выдала: «Подумаешь, какая-то лампа». Для нее важно только то, что живет, рождается, меняется и умирает. До вещей ей нет никакого дела. Поэтому она с непостижимой нежностью склоняется над сухими палками в горшке и говорит:
– Смотри, вот этот куст тоже скоро зацветет. Это хеномелес, его еще называют японской айвой. Тебе повезло, цветы будут красными. Розовые считаются не такими аристократичными.
Агата показывает мне камелию, а потом снимает с лимонного дерева прозрачную ткань вроде всем известной плащаницы, чтобы проверить, как оно там.
– Лимонов будет навалом.
– Полный восторг.
– Цеанотус и вибурнум могут еще подождать. А это луковичные. – Агата показывает на какие-то проклевывающиеся ростки.
– Это что, сорняки? Мне еще и полоть?
– Ты что! Луковичные – это крокусы, гиацинты, нарциссы, фрезии, тюльпаны… – Агата продолжает перечислять названия, а потом говорит, что очень скоро вся терраса будет цвести и пахнуть. – У тебя тут даже сирень и глициния. Красотища. Могла бы радоваться, а не сидеть с кислой рожей. Такую террасу нечасто увидишь.
– Надеюсь, удобрять ничего не придется? – в ужасе вздрагиваю я.
– Нет, этим я сама займусь, – вздыхает Агата. – Если весна будет нормальная, тебе вообще ничего делать не придется. Максимум пару раз полить растения в маленьких горшках и травы.
С этими словами она указывает на горшки, из которых торчат жухлые веточки с вялыми листочками и кривенький розмарин. Я узнала его по запаху – отломила веточку и почувствовала запах жаркого.
– Вот увидишь, скоро чего тут только не будет… Тимьян, шалфей, майоран, мята, мелисса, кориандр…
– Кошмар!
– Ладно, я поехала, – хохочет Агата, – а то опоздаю. Ты знаешь Пьетро. Чуть что, сразу обижается.
– Еще бы. Тебя же всю неделю нет! Само собой, он хочет, чтобы ты торчала с ним все выходные.
– Ну да, причем не просто торчала.
Агата собирает в мусорный мешок сухие ветки, закуривает и садится за столик у калитки. Я насыпаю котам еще корма, пока мы не ушли. Уже почти полдень, Агата провела необходимый ликбез, и ей пора домой, а я сегодня обедаю с родителями.
– В каком смысле?
– Он хочет ребенка.
– Что? Разве ты не сказала ему, чтобы вернулся к этому вопросу лет через пять?
– Сказала. Но он настаивает. Тверд как камень. Думает, что если я забеременею, то брошу все, что мне дорого, и буду сидеть дома да сдувать пылинки с него и с младенчика.
– Слушай, сколько раз я тебе говорила: принимай таблетки, и ситуация будет у тебя под контролем.
– Нет уж. Я не готова пить таблетки. Боязно. Меня и кольцо устраивает.
Не хочу ничего знать о кольце Агаты. Не хочу вникать во все эти средневековые методы контрацепции. Я вот пью таблетки с шестнадцати лет без перерывов. Есть ли у меня парень, нет ли, я принимаю их постоянно, даже в периоды полного воздержания. Для меня это вроде корма для рыбок: раскрываешь рот и ни о чем не думаешь. Зато другие лекарства я не принимаю, разве что аспирин. Так что в моей аптечке только два лекарства – аспирин и противозачаточные.
Пока я закрываю ставни, кошки смотрят на меня с укоризной.
– Нечего корчить морды! Пока не вернусь, посидите в темноте. А то влетит в окно какой-нибудь Человек-паук – и кто будет отвечать?
Не дожидаясь от Пабло и Перлы ответа, я поворачиваю ключ, ставлю квартиру на сигнализацию и вместе с Агатой выхожу на улицу. Они с Пьетро живут недалеко от моих родителей, в районе Реджо Парко.
– От хозяина квартиры вести есть? Деньги он уже отправил? – интересуется Агата, пока я изо всех сил оттаскиваю ее от прилавков, появляющихся в районе Порта Палаццо каждое воскресное утро. Фермеры съезжаются на рынок торговать яйцами, морковью и прочей снедью.