Выбрать главу

— Как же, сделаешь ты их…

— Верняк. Их же учили еще на “Беркутах”.

— Черта с два. “Беркуты” даже из учебных частей давным-давно списаны. Я как раз недавно читал…

— Спорнем?

Коля — человек умный, положительный. Любит кошечек. И котиков. Знает больше, чем весь наш учебный курс. И, по-моему, даже больше, чем некоторые преподы. Однако есть и в нем червоточинка. Азартен не в меру. Взять его на слабо — легче легкого.

— Спорнем.

— Но только уговор. Если выиграю я — ты войдешь в летный состав. Вместе со мной.

— Это нечестно!

— Честно!

— Н-ну… х-хорошо… допустим. А что будет, если выиграю я?

— Нет, не “допустим”, а точно. Зато если выиграешь ты, я отдам тебе свою счастливую зажигалку.

— Ту самую?!

— Ту самую.

— Слушай… А она с тобой?

— Разумеется.

— Покажи. Я показал.

— Плохо. — Коля снова погрустнел. — Видишь ли… Ты только не обижайся… Но тут вот какое дело. Если вдруг тебя собьют, она ведь вместе с тобой… Пропадет.

— Коля, ты с перепугу совсем плохой стал. Если выиграешь ты, я ее сразу, вот прямо сейчас и здесь тебе отдам!

— А ведь точно! — Он мгновенно просиял. Я так и знал, что его это утешит.

— Ну что — по рукам?

— По рукам!

— Товарищ капитан третьего ранга! Скажите пожалуйста, у вас какие учебные спарки в Академии были?

— “Горыныч”, РОК-14У2… Но это уже второй вопрос, кадеты! — спохватился Готовцев. — Вы разобрались, наконец, кому на войну, а кому на койку?

Я выматерился. Очень и очень грубо. Но очень и очень тихо. Хорошо, что телепатов в природе не существует. Не выявлены, выражаясь армейским языком.

— Решили, товарищ капитан третьего ранга! — откликнулся Коля.

— Ну все, давай сюда свою красавицу, — прошипел он мне, протягивая раскрытую ладонь.

Я молча отдал зажигалку и поплелся к авиационным техникам. Насколько я понимал местные традиции, мне нужно было определиться с позывными и соответственно с художествами на киле.

Кем я буду? “Тигром”? Претенциозно и избито. “Кометой”? Уже лучше, но вызывает неприятные ассоциации с подбитым флуггером. “Черепом”? Снова ассоциации не те…

— Так кто второй пилот, кадеты?! — рявкнул Готовцев. — А то сейчас будете жребий тянуть. Или устроим между вами бой на мечах за право от боевых вылетов отвертеться!

На его командирский рык обернулись все, кто был в пятом ангаре. И пилоты, и техники смотрели на Колю с презрением.

— Я. Я беру последний флуггер. Можно мне котенка на киле?

Коля! Все-таки Коля! Нет, недаром называю я его своим другом.

— “Кот” у нас уже есть. Это я. — Готовцев был горд своими позывными и не скрывал этого.

— Вот и хорошо. А я буду “Котенком”, можно? Чтобы сильнее отличалось — нарисуем сиамского. Или персидского.

— “Котенок” звучит не по-боевому. Но, принимая во внимание… — комэск крепко задумался над формулировкой, — … принимая во внимание… Короче, “котенок” так “котенок”. Традиции сильны преемственностью.

— Благодарю, товарищ капитан третьего ранга!

— Идите знакомьтесь с техниками. А вы, — Готовцев обратился к Власику и Быстрову, — свободны. Надеюсь, до конца операции.

Группа Флоры — это огромное скопление астероидов в пресловутом поясе между Марсом и Юпитером. Именно возле Флоры концентрировались эскадры, которым предстояло стать ударным ядром Экспедиционного Флота “Наотар”.

Туда же подтягивались и отдельные корабли, потрепанные в боях с джипсами и вышедшие теперь из баз Солнечной системы после неотложного ремонта и спешного пополнения личным составом. Одним из таких кораблей был наш “Три Святителя”.

Группа Флоры, по мнению командования, была в общем и целом похожа на караван джипсов. Перед сражением за Наотар командование собиралось провести здесь учения по отработке взаимодействия двух эскадр: российской и германской.

Планировалась массированная ракетная атака, стрельбы главным калибром и прочие полномасштабные увеселения с уничтожением здоровенного астероида, по структуре и габаритам близкого к флагману джипсов.

Несмотря на то, что многим из нас предстояло сражаться не в открытом космосе, а в атмосфере Наотара, атакуя укоренившиеся на планете домны и прикрывая ударные флуггеры, именно здесь, среди астероидов, наше авиакрыло готовилось провести серию учебных вылетов. Сколько именно — никто не знал.

В Экспедиционный Флот, кроме русских кораблей, вошли немецкие, а сверх того — отдельные отряды и дивизионы других наций-комбатантов. Наконец, в районе Наотара Флоту предстояло взаимодействовать еще и с вооруженными силами Конкордии.

Поэтому в придачу к штатным автоматическим переводчикам, входящим в состав аппаратуры связи наших истребителей, нам выдали еще небольшие наручные трансляторы модели “Сигурд”. Это железо свободно работало со всеми языками Великорасы и других гуманоидных рас.

Кроме стандартного набора функций “Сигурды” имели еще одну фирменную изюминку: декодировали языки нескольких сотен видов животных. Конечно, в той степени, в какой инфра-, ультра— и просто звуки, издаваемые канарейками и воронами, собаками и дельфинами, можно считать “языками”. И не только декодировали, но при необходимости и синтезировали соответствующие “фразы”.

Производители “Сигурда” уверяли, что это очень полезная бонус-функция. Скажем, совершивший аварийную посадку посреди океана пилот мог позвать на помощь дельфинов или послать по матери надоедливых акул.

Солдат, атакованный комарами, в теории получал возможность вызвать “комариных истребителей” — стрекоз или летучих мышей. И так далее.

Весь этот бред представится вдвойне бредом, если учесть, что “Сигурд” пока что работал с одними только земными животными. А воевали-то мы отнюдь не на Земле. И катапультироваться в случае чего нам предстояло не над Тихим океаном, а над Сумеречными Лесами, населенными, как гласил справочник по Наотару, промежуточными растительно-животными формами жизни. Весьма необщительными, я полагаю.

Слетать на учебу “в условиях, приближенных к боевым”, пришлось пять раз за двое суток. Такая интенсивность полетов на флуггерах приближалась к пределу человеческих возможностей.

Когда б не кое-какие плюсы — комбинированный душ, отличное питание, комфортабельные кровати с гидроматрасами, — я бы не выдержал. В каждом вылете наша эскадрилья получала новую учебную миссию. И при этом все они были спланированы так, чтобы использовать ресурс наших “Горынычей” на полную катушку. И человеческий ресурс тоже.

Мы прикрывали свои линейные корабли — многочасовое изматывающее барражирование на ближних и дальних подступах к эскадре. В один прекрасный момент по нашим радарам вмазали полосной помехой, а из группы Флоры вынырнули ударные флуггеры, поднятые с авианосцев наших коллег из Европейской Директории.

Их задачей было прорваться к российской эскадре и торпедировать наши авианосцы учебными фототорпедами. Нашей задачей — расстрелять паршивцев из фотопушек.

В грандиозной свалке наши истребительные эскадрильи перебили много флуггеров условного противника, а остальных заставили с позором ретироваться. Я даже понадеялся, что и на мою долю выпала удача. Вернулся на авианосец довольный, как слон, и готовился принимать поздравления от Кольки Самохвальского.

Увы, во время разбора полетов на Большом Полетном Парсере (в служивом народе — Прокрутчике) было отчетливо видно, что я, как самый распоследний чайник, вместо торпедоносца азартно расстрелял фантом — ложную цель. А настоящий, разукрашенный геральдическими единорогами “Фульминатор” красиво срезал Фрайман, Колькин ведущий.

За это комэск Готовцев не преминул устроить мне показательный разнос.

— Что ж ты, кадет, селекцию ложных целей не включил? Спишь в пилотском кресле?! Так ведь можно и посадку проспать! Думаешь, на учениях насмерть не бьются? Да я таких, как ты, схоронил больше, чем ты палок девкам кинул! Джипсы сопеть в две дырки не дадут!

— Осмелюсь доложить, товарищ капитан третьего ранга. Вводная не предполагала информационного противодействия со стороны противника. Не имея приказа старшего начальника на изменение режима радара и следуя Тактическому Уставу…