Мне вспомнилось сейчас многое: отрывки из воспоминаний тех самых ветеранов, с которыми некогда пообщался, отрывки из документальных сюжетов, слова героев фильмов о войне. И я вспомнил, от чего большинство из этих людей пило, причём, бывало так, что вполне с виду нормальные люди внезапно срывались и уходили в затяжные запои, из которых не могли выбраться даже через неделю. И я помню, почему те пили, вспомнился даже герой из фильма об Афганистане, когда его спросили, что тот будет делать, вернувшись домой. Он сказал просто «Буду пить» и на вопрос «А потом», вновь просто ответил «Снова буду пить и потом буду пить, и так до тех пор, пока все это не забуду. А после встану, умоюсь и начну жить заново» …
- Сергей, - голос Воислава выбил меня из размышлений: - Ты зачем бросился в бой?
- Это ты сейчас мне предъявить собираешься? – не знаю, как выглядело моё лицо со стороны, но Василий несколько оторопел.
- Я хочу узнать, зачем ты бросился, ломая строй?
- Я почувствовал, что должен был помочь своим людям.
- Ты чуть не подставил своих людей.
- И как?
- Очень просто, оголив тылы и принудив переключить все внимание на тебя и твоих оборотней и волков, ворвавшихся в самую задницу, игнорируя все инструкции. И остальным пришлось рисковать собой, чтобы прикрыть и помочь.
- Никто не рисковал, мы бессмертны.
- Это ничего не меняет. Есть определённый порядок, выработанная тактика боя, чёткие инструкции и задачи для каждого. Мы бы и так победили, постепенно выбивая одного за другим. А твоя выходка чуть не стоила нам первых потерь, Сергей, нельзя так бесшабашно бросаться, тебе пора думать не о себе, но о людях. Ты для них символ, икона, гарант их новой жизни и свободы.
- А как же громкие «впереди на белом коне», «во главе воинства», «собственным примером», «за командиром на врага»?
- Все это лишь громкие слова, каким в пору быть лишь в фильмах и книгах. В реальности во время войны никто командирами не рискует, стремясь сокрыть их от глаз врага. И тем более главами государств, ведь любой из них, пусть даже офицер, только пришедший из учебки, первичная цель. Ведь убрав такого, можно обезглавить войско. А если убрать тебя, то обезглавится целое государство. Ты об этом подумал?
- Думал, но все равно, я должен быть вместе с остальными и сражаться плечом к плечу.
- Ты должен стоять в тылу, дабы мы чувствовали, что за нашими спинами сила, и враг не сможет зайти сзади и внезапно атаковать. Подожди, дай я скажу, после ты уже скажешь. Пойми, главное, что ты более не сам по себе, и мы с тобой не ради веселья. Да и как я погляжу в глаза своей сестры, когда скажу, что отец моего племянника погиб, потому что я не смог его защитить? Тем более, что ты сам на себе почувствовал, что мы не бессмертны настолько, чтобы рисковать по полной.
- Серёг! – появившийся рядом Ворон подскочил: - Ты что? Папкой скоро будешь?!!
- А он что ещё не в курсе? – киваю на Леху.
- Эх, - Воислав вздыхает: - Теперь все будут в курсе. Ворона быстро растреплет.
- Э-э-э, я – могила.
- Ага. Ну что, Серёг, я тебя убедил?
- Я подумаю над вашим предложением, товарищ Жуков, - произношу, шутливо пытаясь изобразить вождя прошедшей эпохи.
- Подумай, хорошенько подумай. И это, чего это ты там скакал, метался по полю, будто бы ловил мошек?
- Да так.
- Ага, мы так и подумали, мол, решил просто так побегать. Не хочешь, не говори.
- Деревня! – донеслось издали, где шёл передовой отряд.
Первое, что пришло в голову, когда я увидел окраину– здесь побывали немцы. Видимо, в памяти сработал рубильник восприятия, появившийся в моем подсознании, когда я смотрел фильмы о Великой Отечественной, попутно просматривая фотографии того времени сначала будучи школьником, позже попросту ради собственного интереса.
Были времена, когда я интересовался тем или иным периодом, пытаясь найти аналогии с нынешним временем или же оправдания тому, что происходило вокруг. Ведь когда-то люди говорили «лишь бы не было войны», терпя невзгоды и лишения, какие обрушились на них в послевоенное время, и так те жили в дальнейшем, став пенсионерами, вынужденными выживать на мизерные пенсии. И вот все это вспыхнуло яркой вспышкой воспоминаний, когда деревня предстала перед нами разорённым пепелищем.
Ни единого дома, ни единой ограды, только головёшки среди кострищ на месте построек. Все подчистую выгорело дотла, лишь черные от копоти печные трубы возвышались над выжженной землёй. И вокруг лишь свинцовый воздух, будто бы душащий изнутри.
- Плохое место, проклятое, - басовито пробурчал гном, зачем-то выставив щит и подготовив свой молот: - Уходить отсюда надо, беду накличем.