С горем пополам я дотащила увесистую сумку до пятого этажа, так как лифт сломался, и неуверенно постучалась. Щёлкнул замок, дверь открылась, на пороге стоял Женя в одном полотенце. Крупные капли воды стекали по удивлённому лицу, падали на широкую грудь и скользили вниз.
Он не сразу сообразил, что я стою со всеми пожитками у его дверей в ожидании чуда. Зато как только заметил тяжёлый багаж, выхватил сумку из рук, закинул в коридор и втянул меня в дом, обвивая крепкие руки вокруг талии.
— Я к тебе, — неловко призналась. — Ты ведь не против?
— Я только «за», — радостно прошептал Женька.
Мне казалось, что всё начало складываться так, как и задумано. Никаких неожиданностей, полный покой. Если бы только не безмолвная война, которую объявила Катя…
В университете подруга и правда перестала обращать на меня внимание, мне пришлось отсесть от неё за другую парту, а на «основах» так вообще уйти в самый конец зала. Впервые я хотела казаться невидимкой на учёбе. Успехи уже совсем не радовали, тем более Торопова реагировала на них всегда отрицательно. Если кто-то из преподавателей произносил фамилию «Архипова» в речи, то Катя разу морщилась и отворачивалась. Словно ненавидела меня всю жизнь.
Женя пытался с ней говорить, оставил один раз после занятия и выяснял, что же произошло. Но так как я ничего не рассказала Морозову о подкатах Стаса, то он был не в курсе дел. Только страдал вместе со мной от происходившего.
И это был единственный отрицательный момент в нашей наполненной свиданиями жизни.
Я надеялась, что новый год и поездка домой что-то изменит. Но мы с Катей если и отправились в деревню, то точно в разные даты, да и уже там не пересекались. Либо она совсем не выходила из дома, либо не ездила к родителям. Моя мама долго допытывалась, что же такого произошло, что за чёрная кошка пробежала между нами.
— Да там не кошка, — махнула рукой и едва слышно добавила: — Целый прайд.
Слава богу, Женя позвонил мне третьего января и под видом важных дел позвал в город. А я сорвалась. Всё равно в заснеженной маленькой деревушке зимой делать нечего: ни огорода, ни ягод и грибов. Родители хоть и расстроились, но свои чувства всё же старались прятать за маской веселья. Отец перед отъездом подозвал меня на важный разговор.
— Не знаю даже, как сказать, — он топтался на месте, отчего снег громко скрипел под подошвой его валенок. Мы остановились около сарая с дровами и оба не решались открывать рот. Я ощущала кожей, что отцу известны какие-то аспекты моей жизни, и он хотел наставить дочь на путь истинный. — Вчера Катюшку видел в магазине.
От имени подруги у меня подкосились коленки, а голова мигом закружилась.
— И? — хрипло поинтересовалась максимально безразлично.
— Она сказала, что ты связалась с плохой компанией, — на выдохе протараторил папа и виновато улыбнулся. Словно это он рассказывал про меня ерунду, а не Торопова. — А ещё Стаса видел на днях, он с девушкой какой-то приехал. Вы расстались?
Мы не секретничали с родителями, не делились сокровенным, о большинстве своих проблем я старалась молчать. Но правда вылезала из всех щелей, сколько её не скрывай.
— Мама уже знает?
От весёлого настроения не осталось и следа. Я ждала бурю в виде ругани от мамы — она буквально боготворила Светлова и молилась на него. Ещё со школы, когда он отлично учился, а я периодически выхватывала четвёрки и тройки, она ставила его в пример. И даже тогда мама не знала, что оценки мне занижала предвзятая учительница, мать одноклассницы. Ленка всегда была влюблена в Стаса и таким способом пыталась убрать с пути конкурентку. Но как о таком рассказать маме? Я не представляла.
Папа лишь помотал головой и вздохнул.
— Стас… — начала я и сразу же замолчала, пытаясь подобрать нужные слова. Боль и обида глушили голос разума. — В общем, он оказался не таким белым и пушистым.
Отец хмуро кивнул и сквозь зубы процедил:
— Я это понял, когда вы ещё в школе учились. Видел его один раз с одноклассницей, а ты не поверила. Помнишь?
Вдруг в памяти действительно всплыл подобный эпизод. Мы сидели на крыльце: папа спокойно курил, и неожиданно выдал эту тайну. На что я сразу же рассмеялась и сказала, что он обознался, так как Стас был со мной. Только через неделю вспомнила, что мы тогда действительно гуляли отдельно, правда, значения особого не придала. Да и бывший всё отрицал, строя из себя святую простоту.
— Глупая была, значит, — констатировала я и сама себе усмехнулась.
— А с Катюшкой что? Почему поругались? — упорствовал папа. В его глазах виднелось беспокойство и даже страх.