Он садится на колени и продолжает потрошить улов, а мы возвращаемся к сараям.
– Кто такой Драугр? – спрашиваю я, пока мы с Харви на пути к маяку рассекаем волны на его лодке. В последние минуты снова поднялся ветер, и я хватаюсь за веревку, чтобы удержаться на месте.
– Ты разве не слышал о духе, который плавает на половине лодки в рыбацком кожаном костюме? Его появление предвещает смерть.
– Похоже, он отличный парень, – отвечаю я и натягиваю шапку на лоб, – легкомысленный старший брат Юханнеса, наверное?
– Океан даёт, океан и забирает. Здесь у нас старые поверья хранятся бережно, когда бушуют шторма. Наш мир полон тайн, Торкильд Аске. Особенно здесь, на севере. У вас в Исландии разве не ходят такие легенды?
– Ну конечно, ходят.
Он сбавляет ход и оборачивает ко мне:
– Ты веришь в духов, Торкильд?
– В духов?
– Призраки, души умерших, которые бродят по Земле, и все такое?
– Я… – начинаю я, но не договариваю. На мгновение я замираю, прислушиваясь к ощущению порывов холодного ветра на моём лице.
– Помню, когда я был маленьким, – Харви останавливает лодку, чтобы та качалась в такт неспокойному морю, – из леса вокруг нашего домика в Миннесоте доносился детский плач. Он приходил зимой, когда замерзали болота и озёра. Горькие всхлипы отдавались эхом между стволами деревьев, когда морозный туман опускался над лесом. Волосы дыбом вставали, скажу я тебе.
– Да уж, – бормочу я, судорожно обводя взглядом тёмную гладь воды.
– Потом несколько мелких озёр осушили, чтобы построить коттеджный посёлок. Копатели нашли скелет ребёнка в одном из водоёмов, который, по их мнению, пролежал там более ста лет. После этого в лесу стало тихо. Что ты об этом скажешь?
– Не знаю, – я поднимаю взгляд к небу, по которому из-за горизонта выплывают тёмные тучи. Перед нами стоит маяк и пара домов на острове. Я замечаю статую на возвышении: четырёхугольник с кругом на верхушке; её поставили на самое остриё одной из скал. На четырёхугольник кто-то повесил рыболовные сети, и они слегка колышатся на поднимающемся ветру.
– Вдова, – констатирует Харви и снова заводит лодку. Он берёт курс к причалу, наконец выплывшему из серого тумана, – произведение из серии работ современного искусства, которой местные власти наводнили город и нашу деревню пару лет назад. Одним летом сюда приехал француз и поставил туда фигуру, а потом уехал.
– Ты часто там бываешь?
– Нет, там ведь ещё с восьмидесятых пусто. Я пару раз заглядывал туда, когда там поселился датчанин, вот и всё.
– И как он тебе?
– Способный столяр, – отвечает Харви. – Когда мы встретились в первый раз, я возвращался домой с фермы. Я увидел, как он из последних сил перетаскивает на спине эти чёртовы окна, от волнореза к главному зданию, одно за другим. Тройная оправа, морозостойкая прокладка и бог знает что ещё. Чертовски тяжёлые. Стоили, наверное, целое состояние. Я помог ему поставить их в баре. Fantastic[10]. Нет, он был не из тех, кому не хватает амбиций.
– Когда ты видел его в последний раз?
– За пару дней до того, как он пропал, – Харви поглаживает свою щетину, – мы встретились в видеомагазине. Он хотел узнать, какой цемент я использовал для бетонированных ботинок на своей ферме. Думаю, он хотел укрепить причал.
Я вижу, как бьются волны о причал перед нами. Некоторые столбы, кажется, прогнили насквозь, и вся эта конструкция шатается в такт движению воды. Те, что подальше от берега, уже сломаны, они торчат, из беспокойного моря, как гнилые зубы.
Харви бросает взгляд на небо и качает головой.
– Плохи дела наши, – говорит он. – Очень плохи дела.
Тучи собираются, как будто огромная крышка сейчас накроет котёл, и кажется, что снова темнеет, хотя день только начался. Лодка трещит по швам, встречаясь носом с резиновой прокладкой на длинной стороне причала. Выбравшись из лодки и встав на твёрдую землю, я ощущаю, как у меня сосёт под ложечкой. Голова начинает кружиться, и я вцепляюсь в свой рюкзак, пытаясь найти что-нибудь, за что можно ухватиться. Через мгновение начинает идти снег: большие плотные снежинки спускаются с пасмурного неба и, приземляясь, тают.
– Похоже, Юханнес был прав, – доносится голос Харви, который отплывает от причала и всё глубже погружается в снежную кашу.
– В чём же?
– В том, что дело идет к непогоде.
Харви говорит что-то еще, но гул мотора и ветер уносят его слова прочь. Лодка издаёт грозный рёв и скрывается вдали.
Я ещё сильнее вцепляюсь в рюкзак и направляюсь к главному зданию, склонив голову против ветра.