Выбрать главу

– Чего крадешься?! – напугал меня голос материализовавшегося из кухонного проема Джонатана. – Иди завтракать.

Я вздрогнула, мысленно ругая его последними словами, но все же расплылась в улыбке:

– Хорошо. Я сейчас.

«Джонатан дома! Что он делает здесь? Как он напугал меня! Он подмигнул мне?» – Я семенила по лестнице вверх, перепрыгивая с одной мысли на другую, которые не давали мне шанса вести себя с ним как с обычным парнем из Ноттинг-Хилла.

Увидев в зеркале свое отражение, я только развела руками: волосы сырые, топик тоже намочился, дурацкие пижамные штаны все помятые, вероятно, моя участь – это встречаться с мужчиной моей мечты в самом неприглядном образе, чтобы никогда и не мечтать ему понравиться, хотя со вчерашнего дня я еще не решила, а хочу ли я сама ему нравиться. Поэтому при выборе одежды я руководствовалась холодным рассудком, который на некоторое время покидал меня в этом странном городе дождей и туманов. Надела джинсы и какую-то футболку. Волосы закрутила в пучок и вернулась в кухню, где никого уже не было.

– На плите разогретое молоко. На столе коробка хлопьев. Кофе в кофеварке. Приятного аппетита, – раздался голос из гостиной.

– Спасибо, – ответила я. – А ты?

– Я закончил.

– А…

Пришлось принимать пищу в одиночестве, но не в полном смысле этого слова, конечно. Джонатан находился где-то за стеной и мог слышать, как я буду чавкать, поэтому я осторожно налила в глубокую тарелку молоко и насыпала хлопьев, потом придвинула корзинку со сдобой и стала есть хлопья вприкуску с рогаликами, стараясь не шуметь и не думать о том, что съем со злости всю его любимую сдобу.

Мысли в этот момент посещали самые разнообразные, начиная с того, почему Коул не на съемках, заканчивая тем, почему он не предпринимает больше попыток поговорить со мной, ведь сейчас подходящий случай, нас никто не услышит. Еще я думала о Скарлетт и их отношениях, о том, что неправильно быть с одной девушкой и целовать другую, валяясь с ней в сугробе. Хотелось не думать о том, что Джонатан хороший актер и играет с легкостью в повседневной жизни, думать о том, что для него нет различия, где съемочная площадка, а где жизнь с ее несовпадениями со сценарием.

Парень появился в кухне так же внезапно, как и исчез, отчего я уже второй раз чуть не подавилась его любимыми рогаликами. Он схватил один и, удаляясь, бросил через плечо:

– Если что, я в своей комнате…

– А если что – это что? – сыронизировала я.

Он остановился и развернулся ко мне лицом.

– Если тебе что-то понадобится, – уточнил он, и уголки его губ слегка приподнялись в улыбке, хотя глаза устало смотрели мимо меня, отчего я поежилась, прогоняя холодок, крадущийся по спине.

Закончив завтрак, я сполоснула за собой посуду и прошлепала в гостиную, где включила убийцу времени – телевизор. Переключая каналы, я наткнулась на фильм с участием Джонатана Коула, где он играл впервые шестнадцатилетним парнем. Это была очень милая роль, после которой его заметили в Голливуде и он стал тем, кем он стал. Тем, кто стал нужен мне и еще миллионам девушек по всему миру. Страшнее картины себе и нарисовать сложно, одно дело – соперничать всего лишь с одной девушкой, другое – с миллионами его фанаток, таких же сумасшедших, как я сама.

Неожиданно в диалоги на экране вклинился потусторонний звук, исходивший с верхнего этажа дома. Слышно было не очень хорошо, но звук перебираемых струн заставил меня отключить звук телевизора и прислушаться, но и этого было недостаточно, стены глушили мелодию, поэтому я поднялась и остановилась возле двери Натана. Тема явно была не закончена. Обрывая ее, он начинал играть заново. Я готова была описаться от счастья, стоя там, возле его двери, слушая, придвигаясь все ближе, прислоняя ухо к двери, которая случайно оказалась незапертой, отчего я снова незвано ввалилась в комнату Джонатана. Он насторожился и перестал играть.

– Разве тебе в детстве не говорили, что подслушивать некрасиво? – Он был раздражен. – По-моему, у тебя входит в привычку забираться в мою комнату без приглашения.

– Прости… Прости… Я не хотела… Это вышло случайно, – оправдывалась я. – Я прикрою дверь и больше не буду тебе мешать.