Воины фараона пребывали в нерешительности, не зная, как поступить дальше. Стены храма внушали им священный страх, а Бог Атон осуждающе смотрел прямо в глаза.
– Проявите решительность! Кто такой Бог Атон и кто вы? Фараон – вот настоящий Бог. Не позволяйте своим подчиненным усомниться в своей силе и власти. Этот человек, как и Атон, заслуживает смерти. Вы – фараон, и все должны преклоняться перед вами, – не унимались жрецы, а один из них, воспользовавшись моментом, нашептывал Рамзесу Второму на ухо: – Мы сотрем из истории упоминания обо всех правителях прошлого, оставив в истории только ваше имя, которое станет главным на века.
Фараон молча, с болью в глазах посмотрел на начальника стражи и, испытывая неимоверные душевные муки, медленно кивнул головой. Солдаты придавили верховного жреца к полу, он оказался на коленях перед Рамзесом Вторым.
– Что ж, воля твоя! Я сделал все, чтобы сохранить тебе жизнь. В твоей смерти нет моего злого умысла. Ты сам выбрал свой путь, – глаза фараона наполнились влагой, он больше не мог говорить.
К верховному жрецу подошел начальник охраны, схватив старца за копну седых волос, замахнулся коротким мечом:
– Прощайся с жизнью. Твое время пришло.
– Постой! – Рамзес Второй сорвался с места и подбежал к верховному жрецу. – Я даю тебе последний шанс. Отрекись от Атона, и ты останешься жив. Мы будем, как и прежде, часто с тобой разговаривать в твоей библиотеке, прогуливаться вдоль Нила, обсуждая насущные проблемы. Оставайся в этой жизни, ибо нет ничего дороже нее, – фараон преклонил колено перед мужчиной в годах, ощутив острую потребность в нем.
– Что такое моя жизнь? Это ничто! Я всего лишь крохотная пылинка в мировой истории, впрочем, как и ты. Время своими жерновами сотрет нас в пыль, которую разнесет ветер. Жизнь одного человека, даже самого могучего, всего лишь мгновение в бесконечном потоке веков. Но есть одна великая тайна, которая позволит любому человеку подняться над своими слабостями и стать великим. Тем, кто сможет поменять наш мир…
Верховный жрец не успел договорить, один из жрецов в испуге подбежал к начальнику стражи:
– Делай же свое дело быстрее! Ты же слышал приказ фараона!
Меч взлетел вверх и резко опустился вниз. Голова верховного жреца покатилась к ногам Рамзеса Второго.
***
Ночь медленно опустилась на город. Яркие огни загорелись на проспекте Давида, людей на улице стало меньше, как и машин. Эфраим гнал свой «Мерседес» в сторону Старого города, торопясь к Храмовой горе. Рядом сидела Кейла Овальская. Повсюду встречались военные патрули и множество бронетранспортеров.
– Кейла, что же могло такого произойти, чтобы нужно было в Иерусалим подтягивать так много бронетехники и солдат?
– Это все происки коэнов. Они хотят спровоцировать большую войну и, скорее всего, попытаются захватить Храмовую гору, а ты сам понимаешь, что значит для всего мусульманского мира эта одна из главных святынь ислама. Прибавь газу, осталось мало времени, – торопила Овальская шефа, – быстрее, пока еще можно остановить трагедию, в которую скоро будет вовлечен весь мир.
В небе послышался раскатистый гул. Несколько истребителей на бреющей высоте пронеслись над городом.
– Ну вот, началось! – не выдержала Кейла и с силой ударила кулаком по передней панели.
– Успокойся! Машина тут ни при чем. Еще не все потеряно. Наверное, ты права, Кейла, скорее всего, премьер-министра ввели в заблуждение. Но даже в худшем случае есть еще один козырь, – Галиви понизил голос. – В рядах палестинцев завербован очень важный человек, его настоящего имени никто не знает. Это тайна, которую скрывают от высшего руководства страны многие годы. Есть только один канал связи, но к нему пока еще никто ни разу не прибегал. Его оставляют только на самый крайний случай. Мы подключим нашего агента, если ситуация совсем выйдет из-под контроля.
У въезда в Старый город машину остановил военный патруль. Двое молодых солдат с автоматами в руках потребовали предъявить документы. Проверив служебные удостоверения, они пропустили «Мерседес» внутрь исторического района, и чем глубже уходила улица, тем ýже становилась дорога, пока автомобиль не уперся в тупик недалеко от Стены Плача. Дальше на машине проехать было нельзя, а до контрольно-пропускного пункта в Восточный Иерусалим оставалось минут пять пешком. Галиви оперативно припарковал машину и, несмотря на свою флегматичность, так решительно зашагал в сторону мечети, что Овальская с большим трудом поспевала за ним. Но пройти самым коротким путем через площадь перед Стеной Плача не удалось – она была полностью блокирована армией Израиля, и на все требования руководителя «Моссада» пропустить его солдаты отвечали холодным молчанием, не обращая внимания на документы, представленные высокопоставленным чиновником. Они даже не удосужились посмотреть на грозные удостоверения солидных людей в штатском. Военнослужащие стояли как истуканы, выполняя приказы только своих командиров. Пришлось, вернувшись назад, обойти Стену Плача верхними улицами.