– Нет! Я тебя не брошу. Ахмет, прости меня, – телохранитель сел на колени перед другом, стараясь обнять его, ощущая дикую боль от предстоящей потери.
Исин с мольбой смотрел на Саида.
– Оставь меня, я не могу все время испытывать физические страдания и постоянно переживать за допущенные грехи. – Шум вертолета нарастал. – Ступай, мой друг! Спасибо тебе за все.
Голос старца затих. Слабое тело обмякло.
– Ахмет! – Саид схватил друга в охапку и крепко обнял его, слезы градом текли по мужественному лицу человека, который ничего не боялся в этой жизни. – Я не отдам тебя смерти и не оставлю тебя никогда.
Он накрыл собой шейха, и в это время раздался вой ракеты.
***
Военные взяли профессора под руки, он все еще вел себя надменно и с насмешкой смотрел на своих врагов.
– Не забудьте мои слова, господа. Коэны никогда за всю историю еврейского народа не проигрывали. Война неизбежна. Вы думаете, что, арестовав меня, сможете остановить ход истории? У вас ничего не получится. Без коэнов жизнь остановится, и все умрет, – Арон Дьяха посмотрел на небо. – Бог все видит и не пощадит никого, кто поднимет руку на его первосвященников.
Офицеры испуганно отпрянули, слова профессора произвели на них удручающее впечатление. Наступила тяжелая минута молчания. В этой тишине раздался телефонный звонок. Звонили руководителю «Моссада». Эфраим Галиви достал телефон. Кто-то взволнованным голосом передал важное сообщение. Руководитель «Моссада» внимательно слушал невидимого собеседника.
– Решение остается за главнокомандующим, – коротко ответил Галиви и передал трубку главе правительства. – Вам, генерал, принимать решение.
Моше Шамон взял телефон, тот же взволнованный голос повторил сообщение:
– Господин премьер-министр, сработал сигнал мобильного телефона, теперь мы точно знаем, где находится наш основной враг, что прикажете делать? Вертолет в воздухе.
В распоряжении Моше Шамона оставалось всего несколько секунд, за которые необходимо было принять столь непростое решение относительно судьбы одного человека. Боевой генерал, прошедший не одну войну, растерялся. Ему предстояло вынести, возможно, самый тяжелый в его жизни приговор, ставивший точку в жизни человека, с которым он когда-то много общался, спорил, ругался. Шамону было жаль его, потому что судьба и так жестоко обошлась с ним. Премьер-министр уже собрался дать отбой, но к нему подошел Галиви.
– Господин премьер-министр, настоящий Зеленый принц – это ваш старый приятель, мой человек дал его координаты именно в тот момент, когда возникла угроза миру.
Моше Шамон замер, не понимая, как воспринимать слова главного разведчика.
– Так, получается, старец и есть тот самый Зеленый принц, о котором говорил профессор?
– Боюсь, что да. И он сейчас затевает самую страшную авантюру в своей жизни, к которой его подтолкнул Арон Дьяха своей гениальной многоходовой манипуляцией. Принимайте решение. Будущее мира зависит от вас.
Арон Дьяха, уловив обрывок разговора, засуетился, его глаза забегали, он начал махать руками, требуя снять наручники.
– Вы не посмеете убить старого больного человека, да еще и религиозного лидера. Нет, не посмеете! Палестинцы вам не простят его смерти.
– Решайте, генерал! – Галиви, сжав губы, устремил свой немигающий взгляд на главу правительства.
– Нет, генерал, не берите грех на душу! – историк пытался остановить премьер-министра, давя на его лучшие человеческие чувства.
– Приступайте к операции! – тихо дрожащим голосом произнес Моше Шамон, быстро выключил телефон и смущенно отвернулся в сторону, чтобы не выдать своей слабости.
Галиви забрал свой телефон из рук премьер-министра и повернулся к Арону Дьяхе:
– Профессор, вам, наверно, будет интересно знать, что все ваши люди в «Моссаде», а также в различных министерствах, банковской среде и полиции будут арестованы. Господа офицеры, передайте этого горе-историка моим сотрудникам. Думаю, вам, профессор, теперь не избежать суда.
Военные отвели Арона Дьяху к черному лимузину, из которого вышли двое крепких мужчин в штатском. Они посадили профессора в машину, и вскоре автомобиль сотрудников «Моссада» исчез из виду. Моше Шамон достал платок из кармана, вытер влажные глаза и повернулся лицом к высокопоставленным руководителям Израиля:
– Извините, я вел себя недостойно, но, кажется, все обошлось. Война нам не нужна. Готов сложить с себя полномочия главы правительства, и пусть народ решает мою дальнейшую судьбу. – Потом он подошел к Овадье: – Так вы и есть Машиах?