Ласково улыбнувшись, она обвила руками его шею и приблизила к себе его лицо.
— Помнишь то первое утро, когда я стала твоим камердинером? Я увидела тебя таким возбужденным, ты метался во сне, охваченный страстью. С тех пор я мечтаю увидеть тебя таким снова, только чтобы ты метался не во сне, а в ответ на мои прикосновения. — Прижавшись к нему лбом и погрузившись в его глаза, девушка взмолилась: — Позволь осуществиться моей мечте. Мне не нужно большего удовольствия, чем смотреть, как твое тело отвечает на мои прикосновения, видеть восторг в твоих глазах.
От этих слов и близости любимой женщины Сет загорелся. Он высвободился из ее объятий и раздвинул ее ноги. Понимая, что ему, возможно, придется пожалеть о своих словах, но не в силах противостоять ее томной мольбе, он произнес:
— Ну хорошо, моя обольстительница. Лампа останется гореть, только при условии, что ты согласишься позволить мне сначала доставить удовольствие тебе.
— Ты хочешь заключить сделку» не так ли? — прошептала Пенелопа, проводя пальцем по его телу возле ремня.
Сет громко вскрикнул, словно его ударило молнией. Задержав дыхание, он отвел ее руку и прижал к ковру.
— Это привилегия мужчины — оговаривать условия удовлетворения его страсти. Особенно если он сильно любит свою искусительницу и хочет доставить ей удовольствие.
— А каковы условия?
— Ты обещаешь не притрагиваться ко мне и не возбуждать меня, пока я не подарю наслаждение тебе. Она бросила на него искушающий взгляд.
— И тогда ты позволишь облегчить твои страдания?
Он кивнул.
— Разве у меня есть выбор? Если я не соглашусь, ты можешь довести себя до сумасшествия, глупо продлевая свою неутоленную страсть. А раз я не могу допустить этого, то отдаю себя в твои руки.
Глава 23
Сет посмотрел на лежавшую рядом соблазнительную женщину, впервые за двадцать лет своего сексуального опыта не зная, с чего начать. Никакая женщина так не возбуждала его, как Пенелопа, никогда он так не волновался, стараясь доставить ей удовольствие. Вдруг, несмотря на все усилия, ему не удастся удовлетворить ее?
«Прекрати! — приказало его сердце. — У тебя никогда не было промахов раньше, не будет и сейчас. Разве ты не помнишь те времена, когда любил ее? Как естественно она отвечала на твои ласки? Ты любишь ее, а она тебя. Пусть любовь будет твоим помощником, и ты не ошибешься».
Положившись на мудрость своего сердца, он наклонился и нежно поцеловал слегка приоткрытые губы Пенелопы.
— Ты знаешь, как сильно я обожаю тебя? — спросил он, пока его пальцы неторопливо расстегивали ее корсет.
Она дотянулась и погладила его спину.
— Даже если это только половина того, как я обожаю тебя, то это прекрасно.
Он застонал и прижал ее руки к ковру.
— Не надо!
— В нашей сделке говорится, что я не прикоснусь к тебе, стремясь возбудить тебя, а я этого и не делаю, — ответила она, снова поднимая руки.
Нежно, но твердо он опять прижал их к ковру.
— Милая, каждое твое прикосновение воспламеняет меня. Так что если ты не хочешь нарушить наше соглашение, я требую, чтобы ты лежала неподвижно. Иначе мы погасим свет и будем заниматься любовью в темноте.
Теперь застонала Пенелопа. Неужели этот мужчина не понимает, что она находит его тело таким же неотразимым, как и он ее? Что ее так и тянет прикоснуться к нему? И этот его запах…
Она закрыла глаза и втянула воздух, когда Сет склонился ниже. Смесь запаха терпкого мужского пота и сандалового мыла коснулась ее ноздрей, вызывая у нее единственное желание — обладать им, и это желание росло, пока он заканчивал снимать ее одежду.
Его прикосновения были нежными, трепетными, а губы мягкими и теплыми, когда он целовал каждую открывающуюся часть тела. Его действия были такими чувственными, что к тому времени, когда она оказалась совершенно обнаженной, все ее тело было охвачено приятным волнением.
Затаив дыхание в ожидании, она предвкушала, как Сет поведет ее к блаженству. Но к ее разочарованию, он опустился на корточки и просто смотрел на нее.
Секунды казались часами, пока он разглядывал ее. И как только она подумала, что больше не сможет вынести ожидания, он наклонился и осторожно провел пальцем по ее телу.
Пенелопа резко выгнулась, вскрикнув от восторга. На его лице появилась неотразимая, волнующая улыбка, и он медленно продолжил свой путь, пробираясь все выше, пока не добрался до ее груди. Тут его рука замерла.
Ожидая продолжения ласки, Пенелопа томно взмолилась: