Ноги ее, согнутые в коленях и наклоненные к одной стороне ванны, закрывали от него часть тела, но это не могло скрыть тонкой талии и женственной округлости бедер.
Застонав, Сет опустился на колени возле ванны.
Если на свете и существует женщина, которую можно описать одним словом «женственная», так только Пенелопа Пэрриш. И если кто-нибудь из мужчин испытывал адские страдания от сильного искушения, так это он.
Господи, помоги ему! Наполни силой ослабевшие от страсти колени, чтобы подняться и убежать, пока он не совершил того, о чем будет потом жалеть. Надели его мудростью и силой воли, чтобы уберечься в будущем от таких опасных ситуаций. И пожалуйста, помоги ему побороть эту безнадежную страсть к Пенелопе.
Но даже когда он продолжал молиться, его дрожащие пальцы непроизвольно потянулись к выпуклой округлости ее груди. Кожа Пенелопы осталась такой же нежной и бархатистой, как лепестки свежераспустившейся розы, какой он ее помнил.
Страсть, как всегда, когда он оказывался рядом с Пенелопой, лишила его разума, и Сет опустил руку в воду. Движимый слишком долго сдерживаемым желанием, он погладил сосок, и тот сразу же отозвался на прикосновение. Когда он наклонился пониже, желая полюбоваться произведенным эффектом, у Пенелопы вырвался громкий вздох.
Она резко села, выплеснув воду через край, и уперлась своими сосками ему в лицо. Сет едва не окунулся головой в ванну и схватился руками за Пенелопу, чтобы удержать равновесие.
— Сет! — с ужасом воскликнула девушка.
Глава 19
Сет быстро поднял голову и отшатнулся. Он не испытывал такого унижения с тех пор, как мальчишкой его поймали подглядывающим за девушкой, которая примеряла в магазине корсет. Однако тридцать шесть лет не десять, и его порочность уже невозможно объяснить юношеским любопытством.
Стыдясь встретиться со взглядом Пенелопы, он уставился на свой мокрый жилет, не зная, что сказать. Он должен извиниться, сочинить какую-то историю, хоть что-то сделать, чтобы нарушить напряженное молчание. Но язык отказывался повиноваться.
Это было совсем не похоже на него. Однако сейчас ему нечего было сказать в свое оправдание. Конечно, обладая очень живым воображением, он сочинил бы дюжину версий, и вполне правдоподобных. Но не мог заставить себя заговорить.
Сет молча проклинал свою бесхарактерность. Снова сердце взяло верх над разумом. Оно побуждало его признаться в том, что происшедшее не случайность. Хуже того, оно требовало, чтобы он рассказал правду, поведал о своих нежных чувствах, толкнувших его на такой поступок.
Но он, конечно, не мог позволить себе сделать это, каким бы искушениям ни подвергался. Сет видел, как нежно и страстно смотрела на него Пенелопа в последнее время, и не мог снова ранить ее душу, подавая ложную надежду на их совместное будущее.
Пока он сидел, растерянно потупив взор и стараясь что-то придумать, послышался всплеск воды, и перед его лицом появилась рука.
— Ты не поможешь мне подняться? — спросила Пенелопа, ее голос был таким спокойным и ровным, словно она просила подать ей шаль. — Я совсем застыла в ванне и не могу сама встать.
Сет в недоумении посмотрел на ее спокойное лицо. Он ожидал услышать взрыв возмущения, думая, что она застенчиво закроет грудь рукой и взглянет на него так, будто перед ней негодяй, вознамерившийся изнасиловать ее.
Вместо этого она продолжала невозмутимо сидеть, словно находиться голой в его присутствии было обыденным явлением, как и просить о помощи, выполняя которую, ему придется прикоснуться к ее прекрасному телу. Сет стиснул зубы и тихо вздохнул. Он предпочел бы ссору. Парочка возмущенных возгласов и несколько обидных реплик сразу охладили бы его пылкую страсть, которая, несмотря на смущение, нисколько не уменьшилась.
— Пожалуйста! — Она наклонилась вперед и протянула к нему руки, выставив свою грудь во всей неотразимой красоте.
Сет пробормотал что-то невнятное и постарался смотреть только на ее лицо. От близости ее грудей брюки сразу сделались тесными. И хотя выражение лица у нее было умоляющим, в глазах вспыхивали искорки страсти.
— Вода ужасно холодная. Я боюсь простудиться, если дольше просижу здесь. Посмотри, — она кивнула на свою грудь, куда он настойчиво старался не смотреть, — у меня уже гусиная кожа появилась.
Он показал себя развратником и теперь не собирался усугублять свою вину, отказав ей в помощи. Покорно перенося эту адскую пытку, Сет подхватил ее под руки и помог подняться. Все шло гладко, пока Сет избегал прикасаться к чему-то более волнующему, чем ее руки.